– Что теперь?
– Угу, теперь можем ехать, – кивает она.
Я берусь за ключ зажигания и включаю передачу, потом с ужасом наблюдаю, как она распахивает дверь и выскакивает из машины.
Какого хрена!
Выключив зажигание, я распахиваю свою дверь и бегу за ней вдогонку через лужайку. Хватаю ее посреди лестницы, ведущей на крыльцо. Потом беру на руки и поворачиваю к машине. Она вырывается и лягается, и я стараюсь поскорей унести ее от дома, чтобы он не услышал.
– Что ты делаешь, черт возьми? – говорю я сквозь стиснутые зубы.
– Сейчас же отпусти меня, Холдер, или я закричу! Клянусь Богом, закричу!
Я отпускаю ее и поворачиваю к себе лицом. Крепко держу ее за плечи и трясу, пытаясь привести в чувство.
– Не надо, Скай. После того, что он сделал, вам незачем видеться. Дай себе время немного переждать.
Она смотрит на меня, качая головой:
– Мне надо знать, делает ли он это с кем-то еще. Не завел ли других детей. Я не могу оставить все как есть, зная, на что он способен. Мне надо его увидеть и поговорить. Прежде чем сесть и уехать, я должна убедиться, что он уже не тот человек.
Я пытаюсь ее урезонить:
– Не делай этого. Не сейчас. Мы можем справиться по телефону. Сначала узнаем о нем все, что возможно. Прошу тебя, Скай. – Я подталкиваю ее к машине, и она вздыхает. Наконец уступает и идет со мной к машине.
– У вас проблемы?
Мы оба поворачиваемся на звук голоса. Пристально глядя на меня, ее отец стоит перед крыльцом. Если бы мне сейчас не надо было поддерживать Скай, чтобы она не упала, я бросился бы к нему.
– Девушка, он пристает к вам?
В тот момент, как он заговаривает с ней, Скай обмякает в моих руках. Я притягиваю ее к груди.
– Пойдем, – шепчу я, подталкивая ее к машине. Мне надо увести ее отсюда. Надо лишь усадить ее в машину.
– Не двигайтесь! – кричит он.
При звуках его голоса Скай цепенеет, но я продолжаю подталкивать ее к машине.
– Повернитесь!
Дальше я не в силах заставить ее двигаться, и ситуация становится безвыходной. Не выпуская ее из объятий, поворачиваюсь вместе с ней. Она заглядывает мне в глаза, и я вижу в них непередаваемый ужас.
– Отбой, – шепчу я. – Он может не узнать тебя.
Она кивает, и теперь мы оба оказываемся перед ним. Меня не волнует, что он может узнать меня: он и разговаривал-то со мной только в тот день, когда пропала Хоуп. Я очень рассчитываю на то, что он не узнает ее, но понимаю: напрасно. Сколько бы времени ни прошло, родитель узнает своего ребенка.
Он направляется к нам, и чем ближе подходит, тем заметней в глазах проступает узнавание. Он все понял.
Черт!
Оказавшись в нескольких футах от нас, он останавливается, пытаясь заглянуть ей в глаза, но она сильнее прижимается ко мне, глядя в землю.