– Нельзя мне войти, – пожаловалась она. – Не пускают меня.
– Кто не пускает? – эхом отозвался Игнат.
И тогда он увидел волков.
Они проступили из тумана темными пятнами, будто тлен на саване мертвеца, и шли медленно, неуклюже припадая на лапы. Круглые головы казались слишком тяжелыми для их высохших тел, с которых клочьями слезала шкура. Из ощеренных пастей капала слюна, и там, куда падали капли, чернела земля. Волки не пытались приблизиться, но образовали за спиной Званки полукруг и остановились, поблескивая угольками глаз.
– Не пройти мне, Игнат, – сказала девочка и заплакала. Ее лицо пошло трещинами, как на старом фотоснимке. – Не подойти к тебе. А так холодно… Холодно и страшно лежать одной в темноте…
Под ее свитером расплывались кровавые пятна. Слезы текли по щекам, оставляя дорожки изъязвленной плоти.
– Найди мертвую воду, – повторила она, и с почерневших губ сорвались багряные капли. – Мертвое – к мертвому.
Волки подняли высохшие узкие морды и завыли – горько, страшно, будто жалуясь на невыносимую стужу и вечный мрак. Высокий саднящий звук разносился в промозглом воздухе. Игнат протянул руку, пытаясь ухватиться за расползающийся туманом Званкин свитер…
…И открыл глаза.
Реальность нахлынула волной, ударила наотмашь и принесла с собой горечь и боль разочарования. Все повторилось снова – и покосившийся деревянный крест, и тени в лесу, и укус ножа между лопатками, и ревущая за срубами стен вьюга. Игнат хотел выглянуть в окно, где мололи метельные жернова, а снег заметал одинокую фигуру мертвой девочки, которая плакала где-то за воротами, умоляя впустить ее в дом. Но окон не было, и подле себя Игнат видел лишь строгое лицо Марьяны. Она подносила к его губам душистый отвар и ласково уговаривала:
– Еще совсем немного. Видишь, как он тебе помогает? Скоро совсем поправишься, только еще чуть-чуть…
Игнат оттолкнул ее руки, приподнялся на подушках. В спине кольнуло, будто хвойными иголочками, но прежней изнуряющей боли не было.
– Где?.. – прошептал он.
Марьяна вздохнула и оставила варево, в ее глазах блеснули влажные искры.
– Нет здесь никого, – терпеливым тоном произнесла она, как, должно быть, не раз говорила своим прежним пациентам. – Лекарница за хворостом вышла. А Витольд уехал, в новолуние обещал вернуться, когда ты совсем на ноги встанешь.
– Где Званка? – хрипло повторил Игнат и попробовал подняться.
Марьяна обвила его мягкими руками, удержала на подушках.
– Тише, тише, – заговорила она. – Тебе лежать нужно.
– Званка…
– Нет никакой Званки.
– Она жива, понимаешь? Ждет меня там, за воротами… Почему ее никто не пустит?