Потому что мы оба знали, что все должно было закончиться.
Я плотно беру ее за талию, и мое сердце начинает рваться на две части, половина которого остается там, где она всегда была, с Мэгги, а другая половина тянется к девушке, что рядом со мной.
Ничто в моей жизни не приносило столько наслаждения и боли одновременно.
Я отрываю свой рот от ее, и мы оба пытаемся схватить глоток воздуха, так как объятия, в которых мы находились, были очень сильными. Я больше не пытаюсь воссоединиться с ее губами, так как начинаю бороться с мыслями о том, какую половину своего сердца я хочу сохранить.
Я прижимаюсь своим лбом к ее, и не отрывая глаз, совершаю быструю последовательность вдохов и выдохов. Она больше не пытается меня поцеловать, но и я чувствую, как сменяют друг друга ее движения– мольба о том, чтобы дышать, и попытки сдерживать слезы.
Ее глаза плотно сомкнуты, слезы начинают катиться по щекам. Она отворачивает лицо и прикрывает рот рукой, пытаясь от меня отвернуться и лечь на бок. Я отжимаясь на руках, пытаюсь встать, встаю и смотрю вниз на то, что я с ней сделал.
Я сделал то, что обещал ей никогда не делать.
Я только что сделал из нее Тори.
Я хмурюсь и склоняю свою голову к ее, прижимаясь губами к ее уху. Я нахожу ее руку и тянусь, чтобы достать ручку, которая лежала рядом, на тумбочке. Я поворачиваю ее руку и прижимаю кончик ручки к ее ладони.
"Мне очень жаль".
Затем я целую ее ладонь, сползаю с кровати и отхожу от нее. Она открывает глаза и смотрит на свою руку. Затем сжимает свою руку в плотный кулак и прислоняет к своей груди, потом начинает рыдать в подушку. Я беру свою гитару, свой телефон и свой позор… и оставляю ее в полном одиночестве.
Сидни
Так не хочется вылезать из кровати. Нет желания идти на занятия или, тем более, опять отправляться на поиски работы. Не хочется вообще что-либо делать, кроме как закрыть лицо подушкой и прятаться от каждого зеркала в этом жилище.
Не хочу смотреться в зеркало, ведь увижу в нем себя – девушку без моральных устоев и уважения к взаимоотношениям других людей.
Не могу поверить в то, что вчера я поцеловала его.
И что он поцеловал меня.
Как могло такое быть, что, не успев он от меня оторваться, я разрыдалась, а на его лице был этот взгляд. Не думаю, что можно описать словами столько скорби и сожаления в нем было. Я видела, как сильно он раскаивался в том, что был в тот момент со мной. Могу сказать, что это был один из самых больших ударов, который когда-либо испытывало мое сердце. Это было больнее даже того, что сделал Хантер. Это больнее, чем то, что сделала со мной Тори.