Вибрация ее голоса остановилась, и я почувствовал как она сделала глоток и посмотрела на меня с точно такими эмоциями, которые отражались в песне.
Говорят, что это неправильно, но, дружище, как раз это и было правильным.
Нет способа, чтобы описать, что я чувствовал. Я знаю, что сам факт того, что я думал о ней и чувствовал к ней, было неправильным, и я отбивался от мыслей, которые говорили мне, что все было как раз
правильным, изо всех сил.
Она больше не пела. Моя рука все еще находилась на ее шее, ее лицо было наклонено к моему. Я скользил рукой немного выше, пока не достиг ее подбородка. Я беру шнур с наушниками и снимаю с нее ушей. Я скольжу рукой немного выше, еле касаясь ее подбородка, потом нежно завожу руку за ее шею. Мои ладони так прекрасно соответствовали ее изгибам, будто были созданы для того, чтобы ее держать в своих объятиях.
Я осторожно потянул ее к себе, а она, в свою очередь, слегка повернул свое тело в мою сторону. Наши грудные клетки прижались друг к другу, и это создало такую мощную силу, что каждая частичка меня хотела во что бы то ни стало прижиматься к каждой частичке нее.
Она достигает руками моей шей и проводит ладонью по моим волосам. Находясь к ней так близко, это вызывало ощущение, будто бы мы с ней создали какое-то свое собственное неповторимое пространство, и ничего извне не могло в него проникнуть, ровно как и ничего из нашего мира не стремилось во вне.
Я чувствую своими губами ее дыхание, и, хотя я не могу его слышать, мне кажется, что это похоже на биение сердца. Я прижимаю ее лоб к моему, и чувствую, звук, который исходит у меня из груди. Этот звук заставил ее рот слегка открыться, что побудило меня немедленно подхватить это и прислонить мои губы к ее в надежде на облегчение, в котором я так нуждался.
Облегчением я называю то, что наши губы встретились. Это было похоже на то, как будто каждое ранее сдерживаемое чувство, каждая неудовлетворенная эмоция вышла наружу, и будто бы я впервые начал свободно дышать.
Ее пальцы продолжали теребить мои волосы, а моя хватка еще больше прижимала ее к себе. Она позволила моему языку проскользнуть внутрь и встретиться с ее. Она была теплая и мягкая, и вибрации ее стонов проникали прямо в меня.
Мои губы мягко примкнули к ее губам, а потом мы их разнимаем и повторяем все снова и снова, все с большей страстью и меньшей нерешимостью. Ее руки опускаются вниз по моей спине, а моя рука скользит по ее талии. Отчаяние и скорость, с которой мы исполняли этот поцелуй, будто бы говорил о том, что мы оба хотели взять от друг друга как можно больше, пока этот момент не закончился.