Он рассматривает мое лицо. — Что ты ему сказала? Потому что он вернулся в комнату разозленным.
Я пожимаю одним плечом. — Ничего, кроме правды.
Улыбаясь, он протягивает ноги перед собой и поднимает руки над головой. — Если с тобой все хорошо, я бы хотел вернуться обратно в номер и лечь спать. Это отняло у меня много сил.
— Ты не хочешь подождать, пока выйдет твой отец?
— Нет, ни капельки. — Он опускает руки на колени. — Что ты прячешь за спиной?
Мой рот изгибается в улыбке, когда я протягиваю ему руку с красным леденцом на ладони. — Это для очень храброго мальчика.
Он мягко смеется и берет леденец. — Господи, как же я люблю тебя.
Я поднимаюсь на ноги и помогаю ему. Его движения вялые, когда мы направляемся в сторону раздвижных дверей.
Он сдирает обертку с леденца и засовывает его в рот. — Как бы сильно мне не нравился твой подарок, существует масса других способов, благодаря которым ты можешь заставить меня чувствовать себя лучше, когда мы вернемся в комнату.
Я смеюсь себе под нос, не протестуя, потому что в этот момент я все сделаю для него.
ГЛАВА 14
(Перевод:Galia_Br
; редактура:Дарья Галкина
)
Миша
Листья опали с деревьев и воздух уже прохладный, но это ничто по сравнению со «Звездной рощей». Пришло время возвращаться домой на рождественские каникулы, и начинает казаться, что Рождество повсюду. Элла все еще упрямится из-за этого. Я несколько раз пытался убедить ее поехать со мной, но каждый раз она вежливо отказывалась.
За пару ночей до того, как мы с Итаном уедем, должен пройти мой первый концерт в «The Hook Up». Это вечер пятницы, каждый стол и кабинка заняты. Люди окружают бар, выкрикивая заказы бармену – девушке за двадцать, с яркими татуировками на руках, с дредами и пирсингом в носу. Красные и зеленые огни висят под потолком, рождественское дерево стоит в центре каждого стола.
Прошло уже некоторое время, с тех пор как я играл самостоятельно, и в моей крови бурлит странная нервная энергия. Пробираясь через толпу шумных людей от задней двери, мои глаза сканируют комнату.
Кто-то позади, хватает меня за задницу, и я оборачиваюсь. — Какого хрена?
Элла ярко улыбается мне. — Ты нервничаешь.
Мои глаза лениво бродят по ее телу. Ее волосы уложены в легком беспорядке, несколько прядей обрамляют ее лицо, ее полные губы блестят при свете, и на ней эта короткая, зеленая, в тонкую полоску майка, и пара узких джинсов, которые обхватывают каждый дюйм ее изгибов. — Очнись, милая девочка. Ты же знаешь, я никогда не нервничаю.
— Ты выглядишь нервным, — повторяет она, потягивая нижнюю губу между зубов.