Как обычно, выходные дни были посвящены делам, которые по разным причинам не удавалось сделать в будни. Привыкший рано вставать независимо от календаря, Роман все утро колесил по городу по всяким мелким делам. Около полудня он решил выпить кофе в уютном маленьком кафе, смотревшем парой зеркальных окон-витрин на щедро засыпанный желтыми листьями берег Патриарших прудов. Роман отыскал место для парковки и, выйдя из автомобиля, тут же получил в лицо целый залп таких же золотых листьев, принесенных резким порывом ветра.
«Ветер перемен… – усмехнулся про себя Роман. – Действительно, северный, не обманули синоптики, идет похолодание…» Он зябко передернул плечами и поскорее нырнул в тепло кафе, где соблазнительно пахло кофе и свежей выпечкой.
В этот ранний час в зале было почти пусто, только за столиком у окна сидела женщина с ребенком, рыженькой девочкой лет пяти. Женщина показалась Роману смутно знакомой. Он вгляделся и узнал ту самую художницу, которой несколько дней назад его компания отказала в инвестиции. Встреча не обрадовала, представься возможность, Роман наверняка постарался бы избежать ее, но в таком крошечном зале это оказалось просто невозможно. И потому ему ничего не оставалось, как приветливо улыбнуться и сказать:
– Здравствуйте, Софья Васильевна.
На имена у Романа была хорошая память. К тому же запомнить имя художницы оказалось совсем не сложно для человека с математическим образованием – ее звали так же, как знаменитую Софью Ковалевскую. Но женщина явно удивилась – и этой неожиданной встрече, и тому, что ее назвали по имени. Изумленно распахнув большие серые глаза, она молча глядела снизу вверх на стоявшего перед ней Романа. Повисла неловкая пауза.
– Мама, а это кто? – громко спросила девочка.
– Это… это мой знакомый, – пробормотала художница, явно не зная, что сказать.
– Тогда садитесь с нами! – радостно пригласила девочка и заелозила на стуле, видимо собираясь подвинуться.
Роман присел рядом и протянул ей руку:
– Привет. Я Роман, а ты?
– А я Лиза, – ответила девочка и с очень серьезным видом пожала его ладонь.
Он повернулся к Софье, которая, судя по всему, все еще не знала, как себя вести, и сказал:
– Софья Васильевна, мне действительно очень жаль, что так получилось, правда. Можно я угощу вас с дочкой мороженым?
– В качестве компенсации за моральный ущерб? – с горечью усмехнулась Софья, и Роман подумал, что она, похоже, не такая уж тургеневская барышня, какой показалась на первый взгляд. Есть в ней и ирония, и, пожалуй, скрытая сила характера, которая пусть и прячется за внешней мягкостью, но в нужный момент наверняка дает о себе знать.