— Я Кирилл, — кричал парень, надеясь, что его она узнает, — я могу отправить тебя в прошлое. Я знаю формулу. Алексей не знал изначально, а я знаю. Реально существует прошлое, реальны эти пути. И реально можно доехать до цели. Просто формулы совсем другие. Я же их вижу и могу их доказать. И могу воплотить их в жизнь. Истинная реальность — это информационная реальность, именно эти туннели. А объективная реальность — это лишь флуктуация чего-то там. Только признав это, мы можем управлять временем.
Он ещё что-то говорил такое мерзкое и гадкое. А возвращаться в гниющее тело девушка не хотела. Парень пытался войти в открытые двери, но не мог. Так как чёрный в белое не входит. Оксана уже не хотела с ним спорить и верить ему, хотя это и был реальный умерший Кирилл. Её уже тошнило от чрезмерного сильного запаха разлагающегося тела. Она не заметила, как дверь закрылась, и трамвай поехал дальше. С каждым новой остановкой, которых Оксана уже насчитала сорок, Оксане было всё противней и противней, так как запах уже такой, что терпеть просто невозможно. Только получалось по ощущениям Оксаны, что прошло уже сорок лет. И на сороковой остановке Оксана не вытерпела и вышла из трамвая. Она шла по некоему жёлтому туннелю. И повсюду жёлтые туннели, что уже было просто привычно и смиренно. Она шла вперёд, как и многие люди. На спине, как девушка поняла, был внушительный крест, который надо на себе тащить. А ходит она под Землёй, а надо самой выйти из этого лабиринта на поверхность. Запаха разложения уже не было, был приятный запах обыкновенной земли, промёрзшей насквозь. И жутко хотелось пить и быть, просто быть такой, какой на кресте написано. А там что-то написано. И это надо постоянно читать. Просто из креста прямо в мозг идёт постоянно информация. Как-то крест с тобой общается телепатически, говорит о том, что можно, а что нельзя, и какой ты должна быть журналисткой, и как ты должная работать. И как нужно вести себя с родными, и как даже нужно есть и пить. И как нужно с людьми разговаривать. А Оксана понимает, что до этого идеала она не дотягивает. Она понимала, что что-то серьёзное она совершила в прожитой жизни, и поэтому ей тяжело тащить этот крест по туннелю, А что она совершила в мельчащих подробностях, она не помнила, хотя знала, что была в некой секте и сбежала из неё.
Ещё один перекрёсток, ещё один перекрёсток, да и дальше и дальше. Теперь уже лестница наверх. Один пролёт и уже не можешь даже стоять, а крест тебя учит какой-то странной способности составлять какие-то тексты. Теперь она видит композицию, видит всякие метафоры и всякие гиперболы. Видит, вообще-то говоря, художественные символы. И этот потенциал велик, оказывается. И надо работать над собой, чтобы ступать и ступать по лестнице.