Масуд посмотрел за стены, в бесплодный, песчаный пейзаж бескрайней пустыни. Одинокая телега, наполовину погребённая под песком, лежала недалеко от стены. Площадь перед воротами ещё не столь давно была наполнена шумом, усеяна красочными палатками, верблюдами и лошадьми, путешественниками и торгующимися покупателями, ныне же она была пуста: кто-то скрылся за городскими стенами, кто-то вовсе сбежал.
Грядёт война. Узурпатор и его неживая орда шли через пустыню, словно песчаная буря, обращая в прах всё на своём пути. Ну, или, по крайней мере, так говорили. Но, впрочем, любая армия будет сокрушена под могучими стенами Бхагара. Так должно быть.
Ветер дул порывами, создавая небольшие, крутящиеся вихри из песка. Возможно, и они бежали от наступающей армии.
— Масуд.
Голос брата испугал его, выдернув из раздумий.
Фадил носил льняной килт и жилет из вываренной кожи, типичную одежду солдата. Бисеринки пота покрывали его лысую голову. Золотые полоски были вплетены в его клиновидную бороду. Тяжёлый тулвар и церемониальный кнут были заткнуты за широкий пояс. Он носил на голове повязку, говорившую о том, что он был офицером кавалерии в армии царя-жреца.
Вид брата зародил в сердце Масуда надежду. Они обнялись.
— Хорошо, что ты пришёл, Фадил. Хотя ты не спешил.
— Я пытался найти тебя вчера вечером, когда услышал… — он провёл рукой по голове, словно в поиске отсутствующих слов.
Масуд почувствовал, как кровь прилила к его щекам.
— Когда ты услышал, что Наэмах уехала?
Фадил кивнул: — Я подумал, что ты можешь…
— Я иду за ней, — сказал Масуд.
— …совершить, что-то безрассудное, — вздохнул Фадил и покачал головой. — Ты не можешь, Масуд.
— Я должен.
Фадил смотрел в лицо Масуда, как будто оценивая его решимость. Он наклонился вперёд и заговорил, понизив голос.
— Ты не должен. С момента, как она ушла, прошло уже полдня и, ну… за стенами опасно.
— Это ещё одна причина, почему я должен идти за ней.
— Ты не знаешь, что там! Это…
— Её отец заставил её уйти, — вновь начав мерить шагами стену. — Иначе она бы не пошла. Она любит меня, Фадил.
Масуд повернулся и уставился в лицо старшего брата, пытаясь заставить его согласиться. Фадил удивил его, улыбнувшись и поклонившись своему младшему брату.
— Я знаю, что она действительно любит тебя. И ты её. Я вижу это в ваших лицах. Хасани так давно умерла, что я уже начал забывать это выражение. Когда-то и я смотрел также.
Услышав о жене брата, которая умерла от чумы четыре года назад, Масуд почувствовал, как его решимость отступила. Он шагнул к брату, подняв руку в извинении.