Братья (Ялкут) - страница 141
Совсем рассвело, потом взошло солнце, вокруг ходили люди, а мы не могли оторваться друг от друга. Таково было чудо. Брат ждал моего появления и пообещал отыскать меня в Иерусалиме. Раймунд же был удивлен легкостью, с которой армянские монахи смогли выпытать у него нужные сведения, ничего не дав взамен. Люди здесь скрытные и не доверяют друг другу. Я всегда считала своего мужа достаточно простодушным, и эта история лишний раз подтвердила мою правоту. Впрочем, он был несказанно рад за меня. А мне было сладко и грустно. Трудно даже вообразить, сколько лет прошло с с того дня, когда Раймунд спас нас. Миновала целая жизнь.
Утром мы покинули монастырь. Я посылаю ему свое благословение. Горы, отделявшие нас от Иерусалима, мы преодолели без большого труда. Если бы не страшные следы, которые остались на дне глубокой пропасти, переход можно было бы сравнить с прогулкой. Но камни внизу были густо завалены грудами иссохших костей и истлевшими обрывками одежды. Божья милость позволила нам без помех преодолеть самый опасный участок пути. Нас миновала встреча с разбойниками, не сдуло с тропы беспощадным ветром, не высушило солнце. Рыцари, которые часто преодолевают этот путь, говорили, что не помнят столь приятного путешествия. Они связывают эту удачу с моим сыном. Я уверена, это так. В дороге я решилась назвать его. Илья — вот его имя. Спустя четыре месяца после его рождения, я прибыла в Иерусалим.
Прошло немного времени с тех пор, как мы стали осваиваться в городе. Сейчас здесь осень, самые приятные и легкие дни в году. Весна тоже хороша, но она проходит слишком быстро и тут же сменяется тяжелой жарой. С осенью приходят мягкие прозрачные сумерки, жара спадает, дышится легко. В такое время, закончив дневные дела, я люблю сидеть без света и смотреть на улицу. В полумраке, когда стены домов, линии крыш, очертания движущихся фигур расплываются и теряют привычные для глаза очертания, здесь особо ощущается присутствие Бога. В промельке неясной тени, в ударе далекого колокола, разорвавшем застывшую тишину, во взметнувшемся, холодящем кожу порыве ветра, даже в крике голодного осла — во всем этом ощутимо присутствует таинственная сила, будто весь этот город — его дома, крыши, стены и церкви взволнованы одним дыханием, одной волей и одной судьбой, слившей воедино человека и Бога. Воистину по Его образу и подобию создан человек, но, получив выбор, готов погубить себя, и пойти в услужение к Дьяволу. Тут над головой проявляются первые звезды, разгораются ярче, будто пустыня отдает им дневной жар, здесь же внизу мрак сгущается, мир гаснет и приходит ночь.