Братья (Ялкут) - страница 145

По поручению нашего повелителя короля Иерусалимского Болдуина, да хранит его Господь, я день за днем веду запись. Делаю это строго и беспристрастно. Знаю, что еще несколько наших заняты той же работой. Король приветствует каждого, зрение одного способно добавить к зрению другого, а судить о смысле содеянного не нам. Знаю, что подобной работой занят каноник ордена Фульхерий, брат Леонтий из греческого монастыря на Сионе, кто-то из людей епископа, городской советник Артенак. Каждый из нас, храня скромность, не пытается сделать записи общим достоянием, иначе, можно вообразить, как стали бы спорить и ссориться друг с другом. Из римских историков видно, что о судьбах и характерах мы судим более всего по записям и комментариям к портретам. Можно сравнить, как мало общего между ними. Хорошо, что подобное свойство не распространяется на будущее. Господь не дал нам такой силы. Но придет день, когда сам прах начнет вопиять из гроба, обращаясь к скромным страницам: Справедливости! Справедливости! Поступок человека смелого способен сделать намного больше, чем облеченная в слова нерешительность и робость.

Несмотря на то, что между нами и Дамасским эмиром существует мирная договоренность, и купцы проложили дорогу в оба конца, отношения заставляют желать лучшего. Наши люди вдоль границы с Сирией постоянно порываются расширить свои владения. Один из таких — Жоффруа угодил в плен во время своевольной вылазки и теперь, находясь в тюрьме, удовлетворяется тем, что эмир не снес ему головы. Это было бы весьма странным дополнением к той, что уже спрятана в Дамаске. Я бы не осмелился на богохульство, но должен привести самую известную из шуток, что ходят сейчас в королевском дворце. Имеется в виду голова Иоанна Крестителя, которую, как утверждают, нашли язычники в обломках дворца Ирода и замуровали в стену дамасской цитадели. Это одна из причин, по которой наши люди рвутся отвоевать этот город. Но, захватив одного из самых прытких — Жоффруа, эмир охладил пыл всех остальных.

Язычники, среди которых не меньше безрассудных храбрецов, тоже не раз нарушали мир. Недавно они совершили нападение на источник под южной стеной Иерусалима. Отсюда берут воду для городских нужд, сюда же водят на водопой лошадей из королевского дворца. Многие конюхи страдают с утра с похмелья и думают лишь о том, как поскорее добраться до лежанки. Мусульманские разбойники устроили засаду, напали на солдат, сбросили в колодец лошадей, других угнали, и сами умчались. Наши никак не ожидали дерзости и, пока собрались с силами, разбойники были далеко. Один из наших был убит, пятеро ранено — такой итог бесславной стычки. О лошадях я не говорю, сам Болдуин потерял в тот день двух своих. Король направил в Дамаск гневное послание, в котором грозил войной, если подобное повторится. Эмир прислал в ответ подарки с искренними извинениями, ясно, он не в силах справиться со своими людьми. Впрочем, у него не было причин для огорчения. С нашей стороны было решено оставить происшествие без последствий. Болдуин призвал к выдержке и оказался прав. Я не могу знать, был ли он причастен к затее, которая закончилась блистательной победой.