Братья (Ялкут) - страница 197

так мудрые люди называют библиотеки. Дом подожгли на моих глазах. Дикарей вел монах с перекошенным от ярости лицом. Он первым бросил в дом горящий факел и подал пример другим. До осады мусульмане не препятствовали христианам входить в город для посещения библиотеки и теперь расплачивались за свое великодушие. Монах кричал, что здесь находится хранилище нечестивых, богохульных рукописей, требующих огня. В хранилище было более десяти тысяч манускриптов. Многие содержали жизнеописание пророка Мохамеда и изложение его учения. Но были другие, язычники, в отличие от наших ревнителей, спокойно относятся к чужой премудрости. Все сгорело в огне, разожженном этим бесноватым, огонь заполыхал сразу во многих местах. Я бросился в горящий дом и стал поспешно набивать мешок старыми рукописями. По счастью, мне попались полки с латинскими и греческими текстами, которые я смог потом разобрать. Я хватал все подряд, времени разглядывать не было. Из Триполи я отправился под Тир, откуда вернулся на носилках с разбитой головой и бесценным мешком. Жители Тира, наслышанные о судьбе Триполи, защищались отчаянно, и город мы не взяли. Я узнал об этом без всякого сожаления.

Все последующие годы я был занят чтением спасенных манускриптов. Главный для меня — совсем старый, многократно переписанный и покрытый более поздними заметками текст, излагает учение монаха Пелагия. Имя я тогда услыхал впервые. Пелагий был сослан в Иерусалим за еретические суждения, но и здесь продолжал неутомимо проповедовать свое толкование Христова учения. Пелагий учил, что человек обладает способностью выбора добра и зла и может умножить то или другое. Сам же выбор он совершает сознательно, и несет за него ответ. Выбор добра уменьшает тяжесть первородного греха и тяготы грядущего искупления. Эта мысль мне показалась важной для осмысления собственных желаний и поступков.

Еще при жизни Пелагий был яростно обличен Августином из Гиппона (впоследствии названным Блаженным), и признан еретиком. Все, записанное Пелагием и его учениками, было разыскано, изъято и уничтожено. Здесь близ Иерусалима он закончил земные дни в одном из монастырей. Хорошо, что так. И, конечно, никто не стал заниматься воспроизведением рукописей. Пытаясь, вопреки здравому смыслу, найти следы пребывания Пелагия, я посетил два достаточно давних монастыря. Обе обители ведут тихое малозаметное существование и не держат никаких книг, кроме богослужебных. Так, во всяком случае, меня уверили. Никто не слышал о Пелагии, жившем не менее шестисот лет назад. Я даже посетил Вифлеем, полагая отыскать там след, но тоже напрасно. Позже, из беседы с папским нунцием, направленным к нам на инспекцию, я узнал, что запись учения Пелагия хранится в Папской библиотеке и выдается по особому разрешению высшим духовным лицам. Считается, что только они способны отличить истинное учение от ереси, для прочих рукопись вредна. Нунций обещал содействие, если я надумаю посетить Рим. Я же скромно умолчал, что располагаю экземпляром, возможно, более обстоятельным, чем папский. Папская рукопись представляет подробный пересказ Пелагиева учения, сделанный его духовным сыном — римским патрицием по имени Пелестин. Этот Пелестин, подобно Симону мытарю, бросил имущество и отправился проповедовать учение своего пастыря. Моя запись сделана его тайными учениками. Вместе с ними я считаю Пелагия своим духовным отцом. Выбор собственного пути в уповании на Божье расположение для меня предпочтительнее бездумного служения авторитету. Я не желаю корчиться под неподъемной тяжестью общего греха и предпочитаю искупать его самостоятельно. Господь указывает путь, а пройти его должно, распознав свое назначение и следуя ему.