Молитвы христиан в тот день были громче победных криков. Двигались следом, будто провожали гостей, а, убедившись, что те ушли, остановились. Теперь, когда опасность миновала, христиане и сирийцы вновь увидели неприятелей друг в друге, общая радость длилась недолго. Но ссориться не стали, Юсеф повернул на знакомую дорогу. Он обнял Франсуа на прощанье. Толмач перевел. Говорит, что считает тебя братом. С тем и расстались.
В Иерусалим возвращались не спеша. Отряды местного ополчения расходились по домам. Ушли люди Дю Бефа. Тот был болен, но прислал немало солдат. Провожали друг друга громкими криками. А потом встретили воинов Болдуина. Те спешили, рассчитывая успеть на помощь. Как Давид победил Голиафа, так теперь повторили его подвиг. В город вступили под колокольный звон, который возвестил о самой желаемой из побед — бескровной, когда женщинам не нужно оплакивать мертвых. Лишь один человек погиб в поединке и трое было ранено. А готовились к худшему.
Горячие головы призывали идти в любую сторону, пока само копье не найдет врага. Но Болдуин объявил свою волю.
— Какая выгода от победы, если нельзя воспользоваться ее плодами. Наши люди сильнее всех, но хватит того, что имеем. Пусть разнесут среди своих, что у нас достаточно сил, чтобы защитить себя и покарать врагов. А самым нетерпеливым обещаю, им не придется скучать. Без радости говорю об этом, потому что ценю мир больше войны.
Первым среди многих в те дни называли Франсуа. Миллисента собственноручно сплела венок и водрузила ему на голову. Мужчины и женщины узнавали и приветствовали его. А сам он, едва отдохнув, отправился в известную харчевню. Он не застал Магдалены в общем зале, но грек дал ему светильник и сказал, подниматься в комнату. Вместо женщины явился сам.
— Я вижу, тебе нравится Магдалена. — Он уселся напротив Франсуа. Огонь светил тускло, тень скрывала лицо. Аристид выждал, ожидая ответа, но Франсуа молчал. — Ты видел ее знак? Вот здесь. — Грек похлопал себя по бедру. — Это след ожога кипящим маслом. Это сделали те, кто завидовал ее красоте. Ее ненавидели. Если бы я не спрятал, ее бы растерзали на куски. Они сожгли бы дом вместе со мной. Теперь она моя. — Грек поднял руку и пошевелил растопыренными пальцами. — Вот кто дает ей еду и наказывает. Ты должен это понять. Она пришла к тебе, потому что я послал. Скажи, что хочешь? Чтобы она ушла с тобой? Украсть? Уговорить? Купить?.. — и он замолчал выжидательно.
— А что хочешь ты? — спросил Франсуа. Ему было трудно говорить.
— У меня долги.
— Сколько?
— Я разве говорю про деньги? Люди, которым я должен, требуют от меня кое-что сделать. Если поможешь, зачтется. А если нет, она исчезнет. Уже исчезла. Она может вернуться, или никогда не увидишь ее. Выбирай.