Выйдя из блиндажа, Демин вспомнил:
-- В штабе на вас жаловались, товарищ Гунько. Не высылаете вовремя сведений.
-- Да замучили они меня ими, товарищ полковник!
-- Нет, нет, -- твердо перебил Демин. -- Сведения высылать надо. Война -- дело серьезное. Это не только храбрость солдат, но и учет. Точный учет всего, вплоть до последнего патрона и тренчика на солдатском ремне. Вы с нами останетесь? -- спросил Демин Марченко, видя, что тот собирается уходить.
-- Нет, я пойду, товарищ полковник. Начальник разведки может потребовать, а меня нет.
-- Это верно. Идите. У разведчиков сейчас дел много. Да и в штабе теперь никто не спит. От генерала до писаря -- все работают до седьмого поту.
-- Заходи, как сможешь! -- попросил Гунько друга. Он был рад, что сегодняшний спор не оставил неприятного осадка, как нередко случалось прежде. Командиру батареи показалось, что Марченко уже и сам в душе понял, что был нe прав.-- Заходи! ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Второго июля из Ставки Верховного Главнокомандующего пришла знаменательная телеграмма: Сталин предупреждал о возможном переходе немцев в наступление между 3 и 6 июля. Огромный фронт по Курскому выступу глухо заволновался.
О телеграмме генерал Сизов узнал от командующего армией. Он тотчас же возвратился в свою дивизию и поехал на НП. Здесь, на опушке Шебекинского леса, под могучими кронами дубов, его уже ожидали командиры полков и приданных подразделений.
-- Получена очень важная телеграмма, товарищи! -- начал свое сообщение генерал, смахивая пыль с фуражки и кителя.
С этого часа еще напряженнее заработали штабы соединения Сизова. В блиндажах не умолкали зуммеры. Телефонисты не отрывали трубок от уха. Люди забыли об отдыхе. Политотдел дивизии опустел, -- его работники отправились в полки, батальоны и роты. Общее напряжение передалось и солдатам. Пехотинцы снова и снова протирали и без того чистые винтовки и пулеметы, пересчитывали в нишах патроны, старшины проверяли в солдатских вещевых мешках НЗ, артиллеристы неотступно находились у своих орудий; танкисты опробовали моторы машин; гвардейские минометчики, укрывшиеся в лесу, снимали со своих установок брезентовые покрывала; по многочисленным извилинам траншей и окопов, из отверстий дзотов и блиндажей тек сдерживаемый солдатский говорок:
-- Карасев, табачком запасся?
-- Есть малость. Да будет ли время для курева?
-- Иван, смотри не отходи от пулемета!
-- Что я -- дурной?
-- Ануфриев, ты еще, кажется, не спал в эту ночь. Шел бы вздремнул...
-- Какой тут, к черту, сон! Того и гляди -- заденет...