Я невольно ответила ему улыбкой:
– В детстве меня заинтересовали черви с планеты Граппа. У них весьма любопытное строение нервной системы: синаптическая связь настолько мощная, что, даже если их разделить на части, она переходит на энергетический уровень. Я несколько лет экспериментировала, а потом, на последнем курсе университета, рискнула соединить свою ДНК с ДНК этих червяков, чтобы получить, скажем, нанороботов.
– Ужас, – заявил Башаров, а его взгляд лучился удовольствием и восхищением. В карих живых глазах отразился глубокий интерес ко мне, женщине и ученому – такой нарочно не подделаешь.
– Мои родители тоже так сказали, – хихикнула я, вспомнив особенно потрясенную маму. – Но в итоге я синтезировала нанатов. Они, в сущности, часть меня из-за присутствия в них моей ДНК. Я их разум и направляющая. Структурная часть нанороботов позволяет создавать любые конфигурации и выполняет всевозможные функции как единый слаженный организм благодаря свойствам граппских червей.
– Значит, нанатон – твой симбионт?! – резюмировал профессор.
– Да. Симбионт, помощник, тень. – Последнее слово прозвучало с легким раздражением.
– Мне послышалось? – удивился мужчина. – Ты гениальна, но при этом недовольна?
– Да так, глупости, – отмахнулась я.
– Как ты ими управляешь? – Башаров сжал ладонь и, сразу же зашипев, выпустил горстку нанатов.
Я подошла к столу и надела серьги, поясняя:
– Вот эти «украшения» глушат нашу связь. Нанаты меня все равно чувствуют и следуют тенью. Но глушилка позволяет отдать приказ и заставить их подождать меня где-либо, не реагировать на все мои мысли и желания, «запомнив» форму и функцию, которыми я их наделила на данный момент. В общем, они перестают быть моим отражением и становятся управляемым автоморфом.
– А зачем свою ДНК использовала? – с некоторым недоумением спросил Башаров. – Можно же было искусственную синтезировать…
Я поджала губы и ответила с большой самоиронией:
– Потому что гениям, как и обычным людям, свойственно спешить и совершать глупости. А теперь вот пожинаю результаты: можно сказать, не рассчитывая на уединение, всегда хожу с группой товарищей. Но я учла эту ошибку и с тех пор не тороплюсь.
Профессор смотрел на меня озадаченно секунду-другую, а потом – расхохотался, искренне, от души. И этот смех ему очень шел. Весьма симпатичный, мужественный, энергичный мужчина. К таким невозможно остаться равнодушной.
Он успокоился, шагнул ко мне и, не опуская взгляда, взял мою руку в свою – горячую, сухую (видимо, от постоянной обработки антисептиками), сильную. Хорошая у него рука, надежная.