- Бей расистов! – заорал огромный бледный бородач, хватая стул и запуская его в негра.
И началась всеобщая добрая потасовка…
***
Абдулкарим развалился с книжкой в невидимых нитях силового кресла. На нем были его любимый, шитый золотом халат, чалма и туфли с загнутыми вверх носками. В рубке звездолёта был установлен коэффициент эффекта присутствия единица, так что создавалось полное ощущение, что люди висят в бескрайнем космосе. Всё это напоминало мне какую-то сцену из «Тысяча и одной ночи» - бородатый джин, уютно устроившись среди звёзд, листает магический фолиант.
- И тут вор в законе отчеканил презрительно и гордо: «ну что, подлые козлы, найдутся и на вас перья и волыны, и да не дрогнет моя справедливая рука!» – с придыханием процитировал Абдулкарим строки из книги, сразу разрушив очарование момента. – Как сказано, почтенный Александр! Какая экспрессия! Какая жажда справедливости!
Он захлопнул свою любимую старинную книгу¸ с которой не расставался ни в одном полёте. Это была «Банда Бешеного снова в строю. Издательство ЭКСМО, 1999 год». Её страницы были пропитаны связывающим пластиком, не дававшим ветхой жёлтой бумаге рассыпаться в пыль.
- Двадцатый век, - продолжил Абдулкарим свою старую вечную сказку. – Литература и искусство, непревзойдённые в своей целостности. Друг мой, неужели я опять вижу скепсис? Тебя коробят мои справедливые слова?
- Ну почему, - пожал я плечами. – Каждый имеет право на своё небольшое умопомрачение.
- Твоя язвительность достойна лучшего применения. Я согласен с одним из моих учеников, мудрым разговором с которым у камина я посвятил немало времени, и это было не худшее время, уважаемый Александр. Так вот, он считает, что именно двадцатый, а не девятнадцатый или двадцать второй век, породил самое человечное искусство.
В редких перерывах между нашими торгово-дипломатическими миссиями Абдулкарим даёт уроки мастерства начинающим функционалом Службы межзвёздной торговли, и немало его учеников, боготворящих своего учителя, стали Мастерами и даже Магистров торговли, не говоря уж о высокопоставленных администраторах.
- Кто же это молодое дарование? – поинтересовался я.
- Тим Капуцин.
- Тим, - я поморщился, стараясь вспомнить, кто это такой. И вспомнил худосочного юношу с устремлённым в бесконечные пространство взором первопроходца, готового поставить свою жизнь на кон ради достижения новых горизонтов и привнесения гармонии в самые отдалённые уголки Вселенной. Но не это мне запомнилось – такими стремлениями охвачены многие из наших молодых коллег. Помнится, я разглядел в его глазах огонёк сомнения, частицу мятежного духа, и подумал, что это человек, способный на неожиданный поступок, притом не всегда правильный. Честно говоря, я таких людей держал бы под плотным контролем.