Все началось на Пасху. Мы с Джеком поехали к Мэри – помочь ей с налоговой декларацией. Разумеется, только открыв дверь, она начала поносить на чем свет стоит наше правительство. Джек несколько часов провел, разбираясь с ее бумагами, пока она изрыгала проклятья в адрес чиновников – а все из-за того, что проигнорировала несколько писем с требованием выслать декларацию за этот год. Джек не единожды предупреждал ее, что с налогами шутки плохи, но Мэри его просто не слушает.
– Пусть приезжают, пожалуйста! – расходилась все пуще она. – Я их не боюсь! Прикинусь дебилкой, вот что. И пусть делают что хотят.
– Черт побери, мам, прекрати! – разъярился Джек. – Я устал уже все это выслушивать, дай мне закончить, и мы поедем.
Я захватила с собой рагу, но Мэри и его обругала. Говорит, что мягкую говядину можно найти только в Айове. Ну а еда в Лос-Анджелесе – и вовсе отрава, там только в буфетах и можно питаться. Потом начала костерить Рэнди и его поэмы.
– Да о чем он вообще пишет? Кто вообще в здравом уме будет писать стихи о сельдерее? Там же ничего не понять! Я не знаю, о чем его стихи! Бред какой-то. – И, чтобы продлить мои мучения, она добавила: – А Робин занимается чем-то еще, помимо того, что смотрит за умирающими стариками? А Дорри нравится этот Питер, да? Он вообще какой национальности? Не из наших? И с чего это Дайан улетела в Нью-Йорк прямо перед Пасхой? Она что, уже не хочет провести праздники с семьей? По-моему, она ненавидит летать – вся в Джека. Мда, мир уже не тот, что прежде.
А я… Я все это время думала: что же с нами случилось? Мы ведь раньше на Пасху были такой дружной семьей. Я шила детям новые наряды, мы шли в церковь. Я готовила праздничный ужин. Мы все собирались вместе – и Дорри, и Рэнди, и Робин, и Дайан… Как же все поменялось. Думая о своих детях, я вспоминаю, какими маленькими крошками они когда-то были. Я никогда не смогу выразить словами то, что они для меня значили.
Когда наконец вернулись домой, позвонила Дорри и сказала, что не приедет. Я попыталась сесть за книгу, но из головы не шел ее звонок: почему она не захотела приехать ко МНЕ? Я попыталась выбросить эти мысли из головы. Начала думать, что можно было бы сделать, но потом решила, что лучше ничего не предпринимать. Я все думаю: я ведь совершенно не приспособлена к этой жизни. Значит ли это, что никто не будет особо по мне горевать? Как бы то ни было, я семье уже не нужна. Они больше не советуются со мной. Скорее наоборот: я потихоньку превращаюсь в того, за кем они вынуждены будут присматривать. Им со мной неинтересно, и все это привело к тому, что я стала страшно неуверена в себе. Я чувствую свою ничтожность, и мне не с кем поделиться своими мыслями – абсолютно не с кем. Я довела себя до ужасного состояния. Я словно в болоте. Пытаюсь поговорить с Джеком, но это бесполезно. Ему плевать, он не желает меня слушать.