Самодива (Зуркова) - страница 39

Я не знала, что сказать, как начать разговор с родственником, бывшим для меня абсолютно незнакомым. Ему, кажется, было так же неловко. Выражение его лица немного смягчилось, больше не отражая шок, но лишь немного, и незнакомец начал потеть из–за полуденной жары.

– Итак, Теа, рад видеть тебя повзрослевшей. Мы с твоей мамой троюродные брат и сестра, почему я получаюсь... твоим дядей, примерно так?

Пожилая женщина одарила его лучистой улыбкой.

– Говорила я тебе, что наша Эльза вернется?

– Говорила, мама, говорила. – Взглядом он предупреждал меня не произносить ни слова. – Идем. Уже время обеда.

Он завел ее внутрь и через несколько минут вернулся один.

– Она нездорова, выдумывает разное. И когда она это делает, спорить с ней бесполезно. Это ее только выматывают.

– Представляю. – Чего я не могла представить, так это почему она вообще начала выдумывать подобное. – Кстати, я задолжала извинения, сначала следовало позвонить. Все решилось в последнюю минуту.

– Нет ничего плохого в минутных решениях. Ты семья.

Я скользнула на край скамейки, чтобы освободить для него место: для его мускулистого, но уже измотанного тела, а также для невидимого облака из паров машинного масла, что пропитывали воздух вокруг него.

– Родители никогда не упоминали, что у меня здесь есть семья.

– Возможно и к лучшему. – Затем он пояснил. – Меньше семья, меньше головной боли.

– Я хочу эту головную боль. Немного одиноко быть единственным ребенком.

– Единственным ребенком? Это они тебе так сказали?

Ну хоть кто-то произнес это. Я пыталась переварить эту мысль. Но слово "сестра" оставалось для меня абстрактным. Неугрожающим. Как генетическое заболевание, которое могло касаться кого угодно, кроме меня, так как не должно было являться частью моей ДНК, но лишь до этих самых пор.

– У меня была сестра, так ведь? Эльза, девушка, за которую приняла меня ваша мама.

Он опустил взгляд, погружая каблуки глубже в землю.

– Может, мне не стоило говорить тебе этого.

– Нет, я рада, что вы сказали. В любом случае, я уже подозревала это, потому и приехала сюда. Никто не говорит со мной о ней, так что я надеюсь, что вы сможете.

– Я могу рассказать тебе все, что знаю, но, боюсь, что этого мало.

– Много и не нужно.

Он откинулся на спинку скамейки, готовый погрузиться в прошлое.

– Тебе было почти три года. Ты совсем ее не помнишь?

– Только колыбельную, которую она скорее всего пела мне, вот и все.

– Судя по тому, что я помню, ей разрешали проводить с тобой не так много времени. Твои родители беспокоились, что с тобой... что она может навредить тебе. Происходило слишком много разных неурядиц.