— Да, вырастить руку у нас в клон-машине быстрее будет.
— Теперь смотрим сюда. — Николай перешел к совершенно непонятной схеме. — Так… Думаю вам это будет не понятно. Приведу я ее в другую проекцию. — И на ‘экране’ появился человеческий организм как будто нарисованный тонким карандашом множеством маленьких разноцветных треугольничков. — Ну… Для условного обозначения пойдет. Это… Хм… Информационная модель организма. Так сказать информструктура. Понятно, что максимально упрощенная. Понимания ее сейчас нам и не нужно. Главное, видно, что она показывает состояние организма на уровне информация-физика… Непонятно?
— Не очень, — призналась Орлова.
Николай подергал себя за мочку уха.
— Ладно. Тогда просто: это нечто ауры, но на более глубинном уровне. На уровне описания организма базовыми понятиями мира. Так же как и с аурой тут идет взаимная связь: меняя информструктуру, меняем объект. Меняя объект — меняем информструктуру. Но! Есть отличие. Информструктура вслед за телом меняется не сразу, а с определенной инерционностью. А что это значит?
Тут уже министр не удержался:
— Это значит, что пока не изменилась информструктура вслед за объектом, воздействуя на нее, можно вернуть объект к первоначальному состоянию! — Сказал и потрясенно замер.
— Точно! — Кивнул Николай.
— Но как быть с энергией? Ведь вы не зря аналогию с аурой привели.
— Поражаюсь вашей внимательности! — улыбнулся Николай. — И это действительно проблема. Но! — он поднял палец, — не для экстренной нетрадиционной реанимации!
Министр посмотрел на своего сына, на Николая, даже на своих телохранителей, которые тихо о чем-то общались друг с другом в углу комнаты.
— Сколько еще есть времени до того момента, когда вашу нетрадиционную реанимацию уже нельзя будет использовать?
Николай задумчиво посмотрел на графики, снова подергал мочку уха и уверенно ответил:
— Обычно динамика разная у разных объектов, но в данном случае могу почти со стопроцентной уверенностью сказать — еще час, максимум полтора и все. Останется только традиционное вмешательство, возможно с нетрадиционщиной в качестве подмоги, но уже не как основного средства.
— Какие вы даете гарантии?
— Скажем так, пока мои слова с делом не расходились. — Николай с сочувствием смотрел на Кедрова.
Орлова вздохнула. Почему-то она верила брату. Хотя как ученый и как врач обязана была подвергать все это сомнению, пока тысячу раз все не перепроверится, не подтвердится. А тут и министр обратился к ней:
— А вы что скажете? Ведь он ваш консультант?
Елена вздохнула.
— Как врач я просто обязана запретить подобное вмешательство. Но как человек мне хотелось бы верить, что это ‘серебрянная пуля’, если вы понимаете о чем я.