— Я сожалею, что задуманные обманки не пригодились для галатов. И нет.
Брат же ваш…
— Нет. Нет, нет и нет!
— Мой король, ваше слово. Но я о другом беспокоюсь. Любовь Этайн прекрасна, прекрасна в своей силе. Но она неизменна. Когда Этайн узнает правду…
— Не узнает! А скажи ей кто… — притянул к губам Мидир пальцы Этайн, порадовался улыбке. — Не поверит.
— Я повторю то, что говорил не единожды: пусть она узнает от вас про обман. И чем раньше, тем лучше.
***
— Что… — пошевелилась Этайн, согрела дыханием шею.
— Ничего, моя радость. Ничего. Хватит слов и огорчений.
Усталость двух недель боев накопилась, и он только хотел обнять Этайн. Но… Желание привычным огнем разлилось по венам, и Мидир тут же забыл и об упрямом советнике, и о глупом, не в меру болтливом волке. Была только женщина, покорная ему. Прильнул к доверчиво приоткрывшимся губам. Зарылся одной рукой в медные волосы, другой — притянул гибкую и сильную спину, ощутил знакомый изгиб, две забавные ямочки подле крестца. Потом спустился ниже, еще ниже, в два движения подхватил за ягодицы, поднял на стол. Не хотелось никаких изысков, просто — ощутить ее тепло.
Провел рукой по шелковой внутренней стороне бедра, так, как нравилось Этайн, приподнял колено повыше, и она ахнула тихонько.
Он осторожно, заглушая шум в ушах, приспустил кружевной лиф, провел приоткрытыми губами по плечу, с каждым поцелуем все больше ощущая ее желание, ее трепет. Ее любовь.
— Скажи мне, — прошептал Мидир, не отрывая взгляда от потемневших зеленых глаз. — Скажи мне, мой Фрох.
— Иногда слово все-таки надо услышать? Мне тоже. Мое сердце… Люблю тебя, люблю, люблю!
Потом была мучительная нежность и предательский стук сердца, почти заглушивший вину. Падение в бездну, куда он летел вместе с любимой…
Всхлипы Этайн на его плече слышались отдаленной мелодией. Плывя в мареве этой мелодии, в безумстве единения, он услыхал отчаянный шепот:
— Ты… тоже. Ска-жи… Ты никогда не гово…
— Мо гра*, Этайн, — вырвалось быстрее, чем он успел остановить себя. Последний луч солнца резанул по глазам багрово-красным.
Она ни разу не спрашивала, сначала сомневаясь, потом приглядываясь, потом молча доверяя. А он обещал выполнить любую ее просьбу! Увидев, как засияли глаза Этайн, добавил знание, тщательно скрываемое от самого себя, кажется, с первых дней их знакомства.
— Я уже очень давно люблю тебя.
Золото плеснуло в волчьих глазах и отразилось в зелени людских.
Это странное чувство поглотило его полностью, как побеги вереска, заполонившие беседку не хуже вьюнка. Земной вереск растет кустами, но этот, прижившийся в Нижнем, решил жить по своим законам. И сейчас розовые побеги насмешливо качались подле них.