Мэллин поклонился и шагнул в окно, аккуратно прикрыв раму за собой.
Фордгалл потихоньку остывал, окруженный блекнущими оранжевыми искрами, а за его спиной голубело рассветное небо.
Примечания:
*Золотая башня — замок дома Солнца, вторая столица Благих земель. Построена задолго до первой эпохи, разрушена в конце второй, восстановлена в начале третьей.
Глава 31.1. Вересковая смерть. Предчувствие беды
Этайн поежилась, и Мидир обнял ее поплотнее: одна его рука была закинута за шею и лежала на ее плече, вторая покоилась на жарком бедре. Ветер шевелил тяжелые занавеси, разливался предутренней влагой и казался куда прохладнее, чем положено для начала осени.
Пожалуй, это время суток Мидир любил больше всего. Мир еще спал, но был на грани пробуждения; его женщина, его королева прижималась к нему доверчиво, деля с ним днем его жизнь, ночью — его ложе.
Лежащая на боку Этайн сонно выдохнула, прервав его мысли. Устроилась поудобнее, положив одну ладонь туда, где колотилось его сердце, вторую, сложенную в кулачок, прижала к своей груди.
Как эта женщина одним полудетским жестом заставляла его еле дышать от нежности, не знали и старые боги!
Надо было вставать, но уж больно не хотелось отрываться от Этайн. Он подтянул коленом ее бедра ближе, вызвав томный вздох: «Миди-и-ир…»
Его имя в ее устах всегда звучало по-особому и нравилось ему гораздо больше, чем привычное «мое сердце».
— Спи, любовь моя, еще очень рано, — прошептал Мидир, потягиваясь в сладкой истоме и все равно не разжимая объятий.
О том, что она уснула, вернее, он дал ей уснуть всего двадцать минут назад, он мог сказать точно, но не стал. С некоторых пор король Благого Мира опасался упоминаний о времени.
— Ты обещал сказку, — Этайн потерлась щекой о его грудь.
— И я расскажу тебе сказку, — подхватил Мидир ее слова, понизив голос. — О принце и принцессе. Я расскажу тебе ее столь тихо и ласково, что посмотреть твои сны слетятся все феечки этого мира…
Волчий король припомнил забавные фигурки, что использовал советник, и материализовал их в спальне. Этайн приоткрыла совсем темные глаза, слабо улыбнулась.
Куколки сходились, расходились на черной глади белья, затем обнялись под звуки голоса волчьего короля, и над двумя воссоединившимися влюбленными засияла настоящая радуга.
— Как красиво! Они, как и мы, будут жить долго и счастливо и умрут в один день? — прошептала Этайн, снова прикрывая глаза и уткнувшись носом в грудь Мидира.
Он повел плечом. Человеческая присказка звучала иначе в мире, полном магии, где любое неосторожно оброненное слово могло стоить жизни или способностей к волшебству.