Мэллин поддернул ткань в очередной раз, тяжко вздохнул, смерил Фордгалла недоверчивым взглядом:
— Никогда бы не подумал, но ты котенок, — и уселся на карнизе поудобнее. — Прыгать за тряпочкой…
Лесовик взрыкнул, наколдовал что-то воистину темное и мощное. Мидир встревожился, но Мэллин то ли призвал в помощь замок, то ли черные камни сами прикрыли принца, но не успевшее оформиться колдовство сгинуло без остатка.
Осознав, что магия и прыжки ни к чему не приведут, Фордгалл уселся на песчаную дорожку и с ненавистью сверлил Мэллина взглядом.
— Ну хорошо, хорошо, не смотри так, — намотал тот платок на руку и улыбнулся: — Цап-царап! В качестве утешения могу сказать, что котеночек из тебя краси-и-ивый!
— Утешения к чему? — лесовик едва выговаривал слова, настолько его ломали тающие надежды на солнечный трон.
— К тому, что я, пожалуй, пойду.
Брат встал, как будто под ногами был обычный пол, а не узкий карниз. Отряхнул дублет, штаны, чихнул, не рисуясь, и добавил:
— Ещё немного, и про нас станут говорить нехорошее. Все знают, как страстны лесовики и чувственны волки! Уединились, понимаешь, за высокими кустами! Ты явно нервничаешь, а у меня плохая репутация.
Фордгалл ошарашенно-зло выдохнул и застыл на месте.
— Что за чушь! Весь двор знает…
— Весь двор знает, что ты нёсся за мной, как за шансом на счастье, — Мэллин выразительно постучал каблуком по карнизу и двинулся по нему направо, к парку. — Я не волчица, но двор горазд на выдумки.
Фордгалл поспешил следом, не отрывая взгляда от намотанного на ладонь Мэллина платка.
— Я уверен, никто не посмеет шутить с волком!
— А я уверен: наутро ты проснешься знаменитым.
Мэллин не удержался и фыркнул, лесовик взрыкнул.
— Да, да, я понимаю тебя! — хихикнул Мэллин. — Прости-прости, не смогу принять твой дом как свой, пусть мы провели вместе ночь! Каждый узнал о себе много нового, не по разу сбил дыхание и почувствовал себя изнурённым, но ты должен знать — увы! — это не считается в доме Волка настоящей связью. К тому же мы спелись с советником, я не могу пренебречь его чувствами.
Фордгалл покрылся корой и заполыхал волосами.
Мидир готов был Мэллину поаплодировать: довести лесовика до белого каления и перекидывания в боевую форму одними словами — тоже надо уметь.
— Я вижу, вижу, ты горишь! — новая порция хохота. — Но вынужден потушить пожар страсти. Нам никогда не быть вместе!
Фордгалл раскрыл рот, подсвеченный желто-оранжевым пламенем, но Мэллин опередил его:
— И снова прости, лесовичок, — приоткрыл отпертую раму высокого коридорного окна. — Как-нибудь свидимся. Не переживай за честь солнечной красавицы, шарфик я ей верну! Что-то не хочется всякий раз бегать от её настырных ухажёров. Хотя… — почесал нос, — уже и не придется.