— Вы будете с Мартой — она одна из наших лучших специалистов. Я сообщила Марте, что это ваш первый раз, поэтому она знает, что должна быть нежной с вами.
«В противовес грубой», — подумала я, пока она вела меня в комнату. Почему бы тебе не быть нежной, когда отдираешь каждый волосок с самого чувствительного женского участка?
— Марта будет с вами все время, — продолжила администратор. — Сейчас, снимайте штаны и нижнее белье. Вы можете оставить их в шкафу, затем ложитесь на стол с этим полотенцем на коленях для приватности. Хотите чаю?
— Я в порядке, — сглотнула я, оглядывая комнату. Это было похоже на спокойное место, но я знала, здесь происходили садистские вещи; стены разговаривали со мной, говорили мне бежать, бежать изо всех сил. Прежде чем я смогла сказать, что не совсем готова, администратор закрыла дверь и оставила меня раздеваться.
Выдав себе подбадривающую речь, я заглянула в свои штаны и сказала вагине, что то, что должно произойти с ней, было истолковано самим дьяволом, но я все еще люблю ее, и, надеюсь, такие действия принесут в будущем большие плоды.
Со всей храбростью, что у меня была, я сняла штаны, аккуратно сложила их в шкаф, что было моей привычкой, но я не собиралась сосредотачиваться на этом, и затем сняла свои мальчишечьи шортики. У меня были стринги, но я носила их лишь в случае крайней необходимости. Я прожила в мальчишечьих шортиках всю свою жизнь, и не планировала меняться, даже если хотела каких-то действий.
После того как все сняла, я запрыгнула на стол и положила на колени ткань, что казалось абсолютно бесполезным, учитывая тот факт, что Марта будет наносить горячий воск на всю мою вагину через несколько минут.
Ждать, пока появится Марта, было чистой пыткой. Музыка в комнате была достаточно громкой, чтобы заглушить пронзительный крик из комнат рядом со мной, но я все еще могла неясно слышать боль, исходящую от каждой женщины в салоне. Я могла слышать плачущие вагины, взывающие ко всем другим вагинам в непосредственной близости, чтоб замолчать, развернуться и спасти свои чертовы жизни, и больше никогда не показываться в таком салоне.
Изображения деревьев и лугов покрывали стены, пытаясь отвлечь меня от того, что должно было произойти, но я видела сквозь их тактику, потому что все мои мысли были сосредоточены на воске, который нагревался в стороне, а полоски ждали, когда прицепятся к моей молочно-белой коже.
Все правильно... молочно-белой.
— Что я делаю? — спросила я себя, прижимая пальцы к бровям.
Я была в секундах от того, чтобы встать и надеть свои штаны, когда дверь в мою комнату открылась и вошла большая, со сросшейся бровью, спортивная, выглядящая странновато и похожая на женоподобного мужчину женщина; на ней было плохо сидящее платье, белые чулки выше колен, а волосы были собраны в два хвостика. Ее монобровь приподнялась, когда она приблизилась, и я могла слышать, как издалека моя вагина плачет. Я попыталась немного подергаться, посылая ей сообщение азбукой Морзе, что я ужасно сожалею о том, что должно было произойти, но чертова сука показала мне средний клитор и сказала отвалить, мгновенно начав зудеть.