Как же объяснить это? Здесь надо, я думаю, ввести обыкновенное замечание о ходе цивилизации на севере, так научно и искусно разобранное Mougeolle’ом (в его книге, озаглавленной «Статистика цивилизации»). Если это замечание верно, и если, конечно, не станут оспаривать его истинности, то числовое превосходство краж на севере и убийств на юге основано не на физических причинах, но на историческом законе; не на том факте, что север холоднее, а юг теплее, но на том, что север более цивилизован, а юг менее. Самыми цивилизованными в настоящее время странами являются страны с наиболее недавней цивилизацией. Главным образом это страны северные. Зараза просвещения, передаваясь менее мягким и более сильным, менее нервным и обладающим большей мускульной энергией расам, удивляет свет замечательным блеском своего проявления. Ее необыкновенное распространение на девственных землях производит там перемены с еще большей напряженностью, чем в тех местах, откуда она, кажется, эмигрировала, и где, по правде сказать, она сохраняется или не прогрессируя, или даже уменьшаясь. Между другими действиями она уменьшала в своем новом местопребывании жестокую преступность, прежде там свирепствовавшую, и увеличивала вероломную и сладострастную преступность, которая еще недавно была там ниже первой. Статистика того времени, когда север был более варварским, а цивилизация не пропала еще с севера на юг, показала, конечно, что кровавые преступления были чаще в северных климатах, где теперь они реже, и вызвала появление закона, прямо противоположного указанному выше закону. Если, например, разделить современную Италию на три пояса – Ломбардию, центральную Италию и юг, то окажется, что в первой на 100 000 жителей в год бывает 3 убийства, во второй – около 10, в третьей – больше 16[129]. Но не сочтут ли вероятным, что в ясные дни Великой Греции, когда на юге полуострова процветали Кротон и Сибари, у каждого северного разбойничьего и варварского народа, исключая только этрусков, пропорция кровавых преступлений могла быть обратной? Действительно, в Италии при одинаковом количестве населения в 16 раз больше убийств, чем в Англии, в 10 раз больше, чем в Бельгии, в 5 раз больше, чем во Франции. Но можно, конечно, поручиться, что в Римской империи было иначе и что дикари-бретонцы, даже бельгийцы и галлы превосходили мягких римлян привычной жестокостью нравов, храбростью и мстительной яростью. По Sumner Maine’y, скандинавская литература указывает, что в эпохи варварства убийство «было повседневным событием» у северных народов, теперь самых кротких и смирных во всей Европе