Этот двойной принцип так же легко подтверждается среди цивилизованных людей, как и в недрах диких племен, что указал еще Тайлор. Только с прогрессом цивилизации расширяется социальная группа, мнение которой владеет совестью индивидуума и устанавливает свой нравственный закон, а социальная группа, границы которой кладут предел полю применения этого неприменимого вне ее границ нравственного закона, расширяется еще быстрее. Расстояние между этими двумя группами становится громадно среди очень образованных людей, нравственность которых, вращаясь в узком круге отборного человечества (квинтэссенция многих прошлых или современных великих наций и цивилизаций), создана ими из обязанностей в отношении всего человечества, даже всех живых существ. Если в низших кругах это расстояние гораздо меньше, то все-таки оно не перестает увеличиваться. Дикарь занимается только своим маленьким племенем и считает себя связанным некоторыми обязанностями только в отношении своего и некоторых соседних племен. Афинянин до Сократа понимал честность только в афинском смысле слова и в пределах Пелопоннеса или Греции. Римлянин империи, получивший свое нравственное вдохновение из Рима и из Афин, распространял свои нравственные отношения на все римское. Христианин средних веков повиновался нравственному кодексу уже очень обширного общества, кодексу всех христианских народов, и, несмотря на свой ужас оказаться неверным, признавал в себе обязанности ко всему человеческому роду, а иногда даже применял их на практике. Однако слишком часто в феодальную эпоху главные правила христианства определялись и искажались в каждом деле местными традициями, царящими в нем, так сказать, нравственным провинциализмом, который в нем нагромождался. В то время христианин редко стыдился убивать или грабить мусульманина или еврея, иначе – еретика и схизматика. А теперь француз, обладатель еще более сложной морали, в одно время и христианин, и классик, и новейший человек, эхо Рима, Афин, Иерусалима, Парижа и всей цивилизованной Европы, считает себя обязанным уважать личность и имущество полуцивилизованных наций и варваров, хотя, по правде сказать, его поведение с африканскими арабами, с аннамитами Кохинхины и с воинственными племенами островов показывает прискорбное ослабление нравственного смысла, как только он переступает далекие границы своей расы и цивилизации.
Теперь, как совершилось прогрессивное расширение двойного концентрического круга морали? Конечно, благодаря непрерывному лучеиспусканию подражания от человека к человеку и медленной ассимиляции, которая в результате является источником новых симпатий?