За столом, скрестив на груди руки и опустив голову, сидела секретарша.
— Меня здесь нет, — заявила она.
— Понятно, — сказал Ричард.
— Вернулась только убедиться, что он заметил мое отсутствие, — пояснила она, не отрывая сурового взгляда от какой-то точки на столе. — А то он может и забыть.
— Он на месте? — осведомился Ричард.
— Кто его знает. Разве это кому-то интересно? И вообще спрашивайте у тех, кто на него работает. Лично я — нет.
— Пропустите его ко мне! — рявкнул из своего кабинета Дирк.
Она сердито посмотрела на Ричарда, встала, распахнула дверь в кабинет и сказала:
— Сами пропускайте!
А затем захлопнула дверь и вернулась на место.
— Давайте-ка я сам себя пропущу, — предложил Ричард.
— Я вас не слышу, — сообщила бывшая секретарша Дирка. — Как я вас услышу, если меня здесь нет?
Ричард сделал умиротворяющий жест, который был успешно проигнорирован, и прошел через приемную. Открыв дверь в кабинет, он удивился царившему там полумраку. Жалюзи были опущены, на стуле, откинувшись на спинку, развалился Дирк. На его лице играли тени от странного устройства из нескольких расставленных на столе предметов: серой велосипедной лампы, отбрасывающей бледный свет на негромко постукивающий метроном. К маятнику была привязана начищенная до блеска серебряная ложечка.
Ричард бросил на стол два коробка спичек.
— Садись, расслабься и смотри на ложку, — приказал Дирк. — Твои веки смыкаются…
У дома Ричарда, взвизгнув тормозами, остановилась еще одна полицейская машина. Угрюмого вида человек выбрался из нее, подошел к дежурившему у подъезда констеблю и помахал у него перед носом удостоверением.
— Инспектор Мейсон, уголовный розыск Кембриджшира, — представился он. — Здесь живет Ричард Макдафф?
Констебль кивнул и указал на боковую дверь с узкой лестницей, ведущей к квартире на верхнем этаже. Мейсон торопливо вошел в дом и тотчас вновь появился на улице.
— Там посреди лестницы стоит диван, — сообщил он констеблю. — Уберите.
— Уже пытались, сэр, — с тревогой ответил тот. — Похоже, он застрял. Все лазают прямо через него, сэр. Простите, сэр.
Мейсон пробуравил его еще одним мрачным взглядом из своего широкого, отработанного за долгие годы ассортимента: от самого недоброжелательного и угрюмого, чернее тучи, до смиренно-усталого и лишь немного мрачноватого — таким он одаривал своих детей в дни рождения.
— Уберите, — зловеще повторил он, снова вошел в дом, на ходу задирая полы пальто, чтобы перелезть через диван.
— Ну как, не нашли его? — осведомился водитель, вылезая из машины. — Сержант Джилкс, — представился он. Вид у него был утомленный.