— Ну, кроме того, что ты решила выкопать священника, — решил съехидничать зомби и тут же жалостливо протянул, — … я руку-у-у потеря-я-ял!
— Что? Тухляш, опять! Ну ско-о-олько можно! Я тебе их что, штампую*? — девушка выкарабкалась из могилы и встала у самого края, рассматривая, так сказать, плоды своих трудов.
— Нежечка, ну пойми, это же моя рука, как я без неё теперь…
— Как обычно, найдётся или… у священника позаимствуем, — задумчиво произнесла юная расхитительница могил шестнадцати лет отроду (сегодня, именно в эту ночь и исполнилось… хорошо некоторые проводят свой день рождения). Звали эту расхитительницу Добронега Светлакова и происходила она из дома Солнечный Луч, одного из многоуважаемых домов светлых магов. Да и внешность была у неё соответствующая: белокурые вьющиеся локоны (нещадно и неровно обрезаны по плечи), стройная фигура (попробуй, побегай от местных вампиров и оборотней, поневоле станешь худенькой!), маленький рост (удобно прятаться), аккуратненький носик (от мамы), милые ямочки на щёчках, округлое личико, тонкие пальчики на руках — невинная барышня одним словом, хоть сейчас портрет рисуй… Только вот… земля кладбищенская под ногтями и коварный блеск зелёных марев глаз (как у настоящей ведьмы) наводят на странные мысли (как будто дьявольской улыбочки мало), но это мелочи. Ко всему вышеперечисленному, то есть к внешности милой девы и любви к кладбищам, прилагался очень скверный характер и циничное отношение ко всему, в том числе и к долгу семьи, а учитывая последние события этой недели, исполнять этот самый пресловутый долг уже и вовсе желания никакого не было.
— Не богохульствуй! — тут же возмутился зомби.
— Не прибедняйся, — отмахнулась девица, — или при свете лун сам будешь искать пропажу.
— Ну, Нежа-а-а-а-а-а! — Тухляш снова жалобно завыл.
— Хватит выть, всё равно бесполезно, — буркнула девушка, — лучше посвети мне, крышку надо снять… тяжёлая, зараза, — расхитительница забрала лом с земли, лежавший у края ямы, и снова спустилась обратно в могилу. Зомби осторожно взял оставшейся рукой маго-светильник и послушно наклонился над ямой, служившей последним пристанищем (так надеялись многие) преподобного Симфиропия.
Раздался зубодробительный скрежет открывающейся крышки гроба, что в полночь на кладбище выглядело особенно зловеще, и наступила… тишина. Долгая тишина (даже вороны каркать перестали, проникнувшись таинственностью момента). Только тихий скулёж зомби и шорох прелых листьев, создаваемый оторванной рукой, ищущей своего непутёвого хозяина где-то неподалёку, нарушал время от времени эту тишину.