Дон помог мне разместиться, сам сел рядом, приказав пилоту взлетать. Наша охрана разместилась в двух других транспортах. Прислонившись щекой к плечу сына, я прикрыла глаза, делая вид, что дремлю, хоть мне было отнюдь не до сна. Знал ли Ордо о судьбе Да-Дегана? Играл ли он удивление и поспешность, выписывая приказ? Хотя… подобное не сыграть без подготовки, а актер из Аториса всегда был никудышный.
Но спешила я не из-за недоверия к Ордо — я была убеждена что капитан, с которым мы когда-то были друзьями, не изменился и что он не станет мне лгать. И не из-за хлестнувшего ударом кнута предупреждения Дона, прошептавшего мне: «Мама, Ордо сегодня издал указ, завтра это будет известно многим. Никто не поручится, что тот, кто отправил Да-Дегана в форт, не решит помешать тебе. Хочешь на самом деле что-то узнать — делай это сегодня».
Истинной причиной был страх. Страх опоздать. Раньше, в Разведке мне приходилось сталкиваться с ситуациями, когда человек погибал лишь потому, что помощь не пришла вовремя, опоздав не на четыре года — на минуту, две, десяток минут или час.
Отгоняя мрачные предчувствия, я нащупала в кармане приказ, но доставать не стала, просто провела пальцами по сгибу, подумав о том, что в любом случае вновь посадить человека в тюрьму намного сложнее, чем просто не выпустить его на свободу.
И даже если я найду только запись в официальных книгах форта о смерти Да-Дегана, я не стану себя корить, зная, что сделала все, что могла.
Я гнала от себя эти спутанные, дурные мысли, пытаясь расслабиться и отдохнуть, насколько это представлялось возможным.
Стоило чуть расслабиться — вспомнился синий камень. Прошило через самое сердце, накатило, словно накрыло волной — странный зов, глубокий нечеловеческий голос, вибрациями пронизывающий все тело, который я упрямо пыталась списать на галлюцинации — со мной ли одной такое происходило?
Камни Аюми я впервые увидела на Софро: они покоились под толстым стеклом музейной витрины. Холодные и прекрасные, то играющие искристой синью, то мутнеющие, то невероятно чистые и прозрачные. Семь осколков неба казались живыми, подрагивали в углублениях ложа из черного бархата, но молчали. Или из-за толстого неразбиваемого стекла было невозможно расслышать их голос?
Восьмой, тот, который дал подержать в руки Арвид — запел сразу, стоило к нему прикоснуться. И в тот миг весь мир мог обрушиться в бездну, раскрошившись в осколки — я бы не заметила этого. Слушая шепот камня, я ощущала, как у самого сердца горячим цветком распускается благодарность за чудо, которое мне довелось держать в ладони.