Волны накатывались на берег, подбирались к самым ногам и неспешно отступали назад. Я слегка пошевелил пальцами, вырывая ямку в песке. Очередная волна лизнула ступни, и отхлынула, разровняв песок.
Уже две недели, как по приказу, едва проснувшись я шел на пляж, и проводил время играя с волнами с утра до вечера. Если бы не настойчивая просьба медика, плавал бы и ночью: сидеть в палате и пялиться в потолок было выше моих сил. Я не привык к бездействию — в Академии нас гоняли словно проклятых, а здесь я был предоставлен самому себе.
Океан был мне единственным другом. Игры с волнами помогали не сойти с ума от тоски: я засыпал, едва коснувшись головой подушки. Чем злее были волны, тем меньше оставалось времени на терзавшие меня мысли о собственной глупости, и о том, как жить дальше.
— Рокше! — ветер донес до меня оклик.
Узнав голос Арвида, я поежился. Видеть торговца не хотелось. Последняя беседа с этим человеком принесла только разочарование и поселила тягостную пустоту в душе: когда я пришел к нему с измучившими душу и разум вопросами, Эль-Эмрана просто выгнал меня.
Не оборачиваясь, я разбежался и нырнул под волну. Вынырнув, поплыл в сторону затянутого тучами горизонта. Не верилось, что всего две недели назад я даже не знал, что это за наслаждение — плавать. Даже представить себе не мог, каким это окажется блаженством. Подружиться с океаном оказалось делом нетрудным. Эгрив, смеясь, утверждал, что природа подарила мне врожденные инстинкты пловца.
Однако медику не нравилось, что в море я пропадаю целыми днями, позабыв обо всем остальном. Наверняка, каждый вечер, что он поджидал меня в палате, стараясь накормить сытным ужином и пытаясь вызвать на откровенность, Эгрив проклинал день, когда привел меня на пляж. Он заботился обо мне, и это было непривычно. Сначала я злился на него, за то, что он считал меня беспомощным и глупым мальчишкой. Но со временем все чаще у меня возникало иррациональное желание довериться ему, поделиться страхами, сомнениями, спросить совета — как быть. Кроме него я смог бы довериться только мадам Арима, но к ней меня еще не пускали, несмотря на то, что Эгрив утверждал, что жизнь Фориэ уже вне опасности, и что совсем скоро я смогу повидать ее.
Останавливало меня лишь то, что один раз я уже свалял дурака, поверив Арвиду. Несправедливые злые слова до сих пор звучали в ушах, напоминая о моем безрассудстве. Довериться медику я и хотел, но решиться на это не мог: мешало понимание, что Эгрив работает на Стратегов.