Габриела обошла обе маленькие комнаты, дотронулась до расшитого одеяла.
— Превосходная работа, Синьора, — произнесла она.
— Вы очень добры, синьора Габриела.
Затем последовало долгое молчание.
— Вы скоро вернетесь в свою страну? — спросила Габриела.
— Никто не может заставить меня уехать отсюда, — просто ответила Синьора.
— Но здесь нет того, ради кого вы хотели бы остаться. Теперь нет. — Габриела говорила прямо.
Синьора кивнула в знак согласия.
— Но в Ирландии, синьора Габриела, вообще никого нет. Я приехала сюда молодой девушкой, теперь я взрослая женщина, скоро начну стареть. Думаю, я останусь здесь. — Их глаза встретились.
— У вас здесь нет друзей, нет настоящей жизни, Синьора.
— Но я здесь имею больше, чем в Ирландии.
— Вам нужно строить новую жизнь на родине. Там ваши друзья, семья, они будут рады вашему возвращению.
— Вы хотите, чтобы я уехала, синьора Габриела?
— Он всегда говорил, что ты уедешь, только если он умрет. Он сказал, что ты уедешь только тогда, когда я буду носить траур по своему мужу.
Синьора с изумлением посмотрела на нее. Марио пообещал это, не спросив ее мнения.
— Он так и сказал?
— Он сказал, что так и будет. И еще, если я умру, он никогда не женится на тебе, потому что это станет причиной скандала и мое имя будет запятнано. Люди будут думать, что он всегда хотел жениться на тебе.
— И это вас радовало?
— Нет, Синьора, такие вещи не могли меня радовать. Я и думать не могла, что Марио умрет или я умру. Но считаю, он хотел сказать этим, что дорожит мной. Я никогда не боялась тебя. Тебе не нужно оставаться здесь. Это противоречит традициям наших мест.
На площади раздавались голоса людей, торговцы крутились возле отеля, фургон подъехал к мясной лавке, дети возвращались из школы. Лаяли собаки и откуда-то доносилось пение птиц.
Марио рассказывал ей о быте и традициях, и о том, насколько важна для него его семья. Сейчас у нее было ощущение, будто он разговаривает с ней из могилы. Он посылал ей сообщение, просил ее ехать домой.
Она произнесла очень медленно:
— Я думаю, в конце месяца, синьора Габриела. В конце месяца я вернусь в Ирландию.
Глаза женщины, сидевшей напротив, были полны благодарности. Она взяла Синьору за руки и произнесла:
— Я уверена, там тебе будет намного лучше. Там ты будешь счастливее.
— Да, да, — медленно сказала Синьора, и ее слова повисли в теплом полуденном воздухе.
— Si, si… veramente.
У нее не хватало денег на дорогу, и ее друзья откуда-то узнали об этом.
Синьора Леонэ пришла и вложила пачку лир в ее руку:
— Пожалуйста, Синьора, пожалуйста, возьми их. Ты так помогала мне. У меня есть деньги, возьми.