Несмотря на то, что малышка говорила без тени эмоций, ее голос имел магический эффект. Мари словно видела, как все это было. Как молодая девушка с заплаканными глазами металась по своей комнате, не знала, куда податься, а сомнения не давали ей покоя ни днем, ни ночью. Сомнения — они ведь страшнее неудачи. Поражение можно пережить, смириться с ним, забыть. А сомнения оставляют горькое послевкусие на всю жизнь: а вдруг могло быть по-другому? Вдруг какой-то шанс, бесконечно важный, остался неиспользованным?
— Но теперь они вместе, — тихо заметила Мари.
— Да. Они вместе. Потому что однажды она поняла, что иногда глупо быть гордой. Иногда — надо. Иногда — глупо. Просто вдруг поняла, бросила все и побежала на вокзал. Села в первый поезд. Добралась к нему домой ночью и сразу постучала в дверь. Но это хорошо, что в такое время. До рассвета человек свободен от своих предубеждений и живет истинными чувствами. Так он делает меньше ошибок. Они помирились и с тех пор никогда больше не расставались — много лет. И до сих пор, видите, вместе.
Глядя на пожилую пару, можно было поверить. Мари доводилось видеть много семей, а вот взгляды, наполненные любовью, встречались куда реже. Да еще и в таком возрасте!
— Я за них рада, — признала она. — Это они тебе рассказали?
— Я ведь говорю: я много с кем знакома, — уклончиво ответила девочка. — Здесь много красивых историй.
— Ты очень странно называешь людей… Что, и я, по-твоему, история?
— Ваш друг возвращается. Он нашел ту, кого вы искали.
Мари обернулась в сторону соседнего зала, куда и отправился Виктор. Теперь он шел не один, а в компании молодой девушки. Невысокой, с очень бледной кожей, свойственной многим рыжим, мелкими медными кудряшками, остриженными чуть ниже ушей, и искристыми зелеными глазами. Она не была медлительной и томной, какими молва делает художниц. Напротив, Одри казалась не в меру энергичной и эмоциональной.
— А как ты догадалась, что мы ищем… — начала было Мари, но осеклась.
Потому что девочки на прежнем месте не было. Нет, она не исчезла чудесным образом: пышное розовое платье мелькало на лестнице, ведущей к холлу. Однако двигалась она очень быстро, этого не отнять!
А стеклянный шарик так и остался на столешнице.
«Забыла, должно быть, — подумала Мари, убирая хрупкую вещицу в сумку. — Дети!»
Несмотря на очевидность объяснения, полной уверенности в нем не было. Слишком уж странный ребенок!
Но времени размышлять об этом у девушки не осталось — Виктор и художница добрались до ее столика, и она поднялась им навстречу.
— Добрый вечер, — художница первой протянула ей руку. — Мистер Кроули рассказал мне, почему вы ищете меня. Я Одри!