— Энджел…
Лика медленно повернулась и, глядя на него пустыми глазами, «Господи, как же все это мерзко!» — сказала:
— Уходи.
— Энджел, прости меня, — он поднялся, двинулся к ней. — Прости, я не соображал, что делаю… — Он подошел почти вплотную, но Лика даже не подумала отступать.
Она его не боялась. Он был ей просто отвратителен. Лика и сама себе была отвратительна. И ничего, кроме этого отвращения, сейчас не чувствовала и почувствовать не могла. Он легко коснулся пальцем ее плеча, она вздрогнула, но не от страха, а от отвращения, подняла на него глаза и устало повторила:
— Прошу тебя, уходи.
Максим почему-то отшатнулся, как от пощечины, и молча стал одеваться. Лика стояла, смотрела и ждала, когда он наконец уберется. Когда он уйдет, она смоет с тела его следы. С тела-то смоет, а вот с души?
Максим оделся и уже в дверях остановился и спросил умоляюще:
— Энджел, ты простишь меня? Ты сможешь меня когда-нибудь простить? — Глаза у него были молящие.
— Бог простит, — равнодушно проговорила Лика. — Убирайся.
Он еще минуту постоял, причиняя ей настоящие муки только одним своим видом, и наконец вышел. Лика медленно опустилась по стене, села на пол и, уткнувшись лицом в колени, заплакала. Горько, навзрыд. Она плакала о себе. О том, что никогда не сможет быть счастлива с мужчиной. Видимо, Господь ее этим счастьем обделил. Она никогда не сможет больше поверить ни одному из них. Как? Если даже Максим такое сотворил… Он не только надругался над ней, над ее телом, он предал ее душу… Нет, она не сможет им доверять. Слишком много ран, слишком много предательства.
Она плакала и о нем. О том, что он не понял того, что сделал. И о том, что вряд ли это поймет. Но, может быть, он все-таки сможет понять и… Что «и», Лика предпочла не думать. Пусть сам. У каждого свой путь.
Она плакала и о том чувстве, которое было между ними. О том, что теперь уже невозможно его воскресить. И ей было безумно жаль ту девчонку и того паренька. Они предали и их тоже.
Лика плакала долго. Но слезы высохли, и она пошла в душ, где долго, тщательно смывала с себя ощущение отвращения и следы его рук, его дыхания, его тела, его похоти. Она так тщательно терла себя губкой, что кожа покраснела и начала саднить. Только тогда остановилась и с удивлением поняла, что делает.
А когда Лика вышла из душа, сил ей хватило только на то, чтобы добраться до постели и провалиться в темный, пустой сон.
Разбудил ее телефонный звонок. Лика лежала и слушала, она не собиралась поднимать трубку, почему-то уверенная, что это Макс. Однако настойчивость, с которой кто-то пытался до нее дозвониться, подсказала, что вряд ли это может быть он. Лика с трудом встала и добрела да телефона. Это оказалась Рита.