— А куда вы едете?
Девушка была смугленькая, с ямочками на щеках. Ладно, давай поболтаем.
— В маленький далекий городок.
— Там вы тоже будете толочь воду в ступе? — ямочки стали глубже.
— Не исключено.
— Мне вас искренне жаль… Хотите бутерброд с сыром?
— Кажется, нет.
— А с колбасой?
— Спасибо, еще меньше.
— Ко всему прочему вы еще и вегетарианец? — вмешался сидевший рядом парень с гитарой.
Вместо ответа Томин тронул пальцем струну:
— Слышишь звук? Подтянуть надо.
— Может, споем? — улыбнулся тот насмешливо.
Томин забрал гитару, тщательно настроил. И сыграл «Чижика-пыжика».
— Ничего смешного. Подчас это сложнейший вопрос — где был Чижик-пыжик такого-то числа в такое-то время…
Он коротко задумался: в субботу непременно заставят петь. Надо хоть вспомнить, как это делается.
Он взял несколько аккордов и запел — ребятам не знакомое, потому что свое: про часы, которые шли, опережая время, и очень этим гордились; потом про то, как за Полярным кругом решили строить арбузолитейный цех… Тексты у Томина были юмористические, подтекст грустный и вольнодумный, мелодии запоминающиеся.
(Пора тогда стояла на редкость гитарная. Все пели, многие сочиняли, кто во что горазд. У Томина получалось недурно, а по мнению друзей, лучше всех).
На развилке шоссе чернел столбик с указателем: «Еловск — 12 км».
Возле него затормозил и остановился грузовик, в кабине которого сидел заросший исхудалый Багров.
— Все, браток, дальше не по пути, — сказал молодой шофер.
— Подбрось меня, парень, — с надрывом попросил Багров. — Хоть полдороги. Спешу.
Шофер хмыкнул.
— Все спешат. Время — деньги. А у тебя, похоже, ни того, ни другого.
Он дотянулся через пассажира до дверцы, открыл ее приглашающим жестом.
Багров не двинулся.
— Устал я. Тебе во сне не приснится, как я устал!
— Какая-нибудь попутка прихватит, — беспечно обнадежил парень. — Подождешь — не пропадешь!
Под тяжелым взглядом Багрова он осекся, насторожился. Густело молчание. Только щетки поскрипывали по стеклу. Парень инстинктивно подобрался, готовый к любой неожиданности.
Двенадцать километров. По сравнению с преодоленным расстоянием — такая ничтожная малость. Но их надо пройти на обмороженных ногах. Да еще скрытно, хоронясь и от встречных и от попутных. Двенадцать километров. Двенадцать километров. Если бы этот сосунок мог понять…
— Ну ладно. Пусть будет спасибо, — Багров заставил измученное тело пошевелиться, сполз на землю.
Прикрывая лицо, поднял воротник полушубка, который был ему и короток и тесен; надвинул шапку на лоб.
Грузовик испуганно умчался.
Первые шаги — самые трудные, позже боль притупится. Двенадцать километров — не полторы тысячи. Это близко. Это рядом. А мокрый снег — даже хорошо. Проезжим несподручно приглядываться, кто там пехом тащится.