— Через час возле фанзы. Ладно? — сказал Синицын и поел вдоль берега.
Он обогнул северный берег бухты и, ничего не обнаружив, повернул назад и начал подниматься по знакомой тропинке на Черную сопку. В условленное время он подходил к фанзе Пак-Якова.
Фанза уже несколько дней пустовала. Недавно Пак-Яков приходил за своей бадейкой, которую забыл. Он жаловался Синицыну на старость, на то, что трудно становится работать, и приглашал к себе на новоселье.
Синицын постоял возле фанзы, оглядываясь, не идет ли Никуленко, постучал о ветхую деревянную трубу позади фанзы и заглянул внутрь покинутого жилья. В фанзе было темно. С трудом он различил низенькую печь с зияющей дырой в том месте, где прежде был вмазан котел, длинную лежанку — кан, сломанное корытце.
Часы показывали половину одиннадцатого, а Никуленко не было. Сейчас Синицын испытывал уже настоящее раздражение против этого упрямца, из-за которого потерял столько времени. Он вышел из фанзы, постоял еще немного и, решив больше не ждать, пошел обратно.
Вернулся Синицын в самый раз: нужно было поехать в штаб укрепрайона. В район шел катер (другой связи, кроме как по морю, еще не было), и Синицына ждали. Наскоро сменив чехол на фуражке и подворотничок, он взбежал по сходням на катер и сел рядом с мотористом, заботливо подвернув полы кителя.
Когда катер вышел из бухты и начал заворачивать на север, Синицын оглянулся. Слева поднималась голая, мрачная вершина Черной сопки. Некоторое время он всматривался в том направлении, приставив руку козырьком к глазам. Ему показалось, что он видит человека на вершине сопки. Может быть, это Никуленко? Разглядеть фигуру на таком расстоянии было невозможно, тем более что начинался туман, обычный в эту пору.
В штабе района Синицын получил пакет на имя командира, забрал почту и обнаружил, что в его распоряжении еще много времени. За обедом в штабной столовой он познакомился с начальником Дома Советской Армии и Флота, человеком здесь новым, недавно призванным из запаса.
— У вас тихо,- заметил тот,- ни светомаскировки, ни воздушных тревог. Благодать!
— Не сказал бы,- возразил Синицын, испытывая чувство досады на этого свежеиспеченного моряка, который, впрочем, говорил именно то, что часто говорил сам Синицын.- Не сказал бы!
— А что? Какие-нибудь новости? — полюбопытствовал собеседник.
Синицын неопределенно пожал плечами:
— Наше дело такое… океан, граница! Так что…- Он не договорил и холодно попрощался, довольный, что осадил этого интенданта.
Синицын давно не был в районе и замечал много перемен: новое здание ДОСААФ, городок Дальстроя с рядами новеньких бараков, крытых парусиной, авторемонтную мастерскую. Внизу, у пирсов, стоял под разгрузкой большой пароход, за ним — второй. Дальше теснились рыбачьи шаланды. На берегу сушились сети.