— Не прикасайся ко мне, — сказала она, а на губах ее зияла рана, которую он нанес своим бессмысленным прикосновением.
Он остался в одиночестве меж высокомерных колонн фасада, не догадываясь о том, что уже вступил в эпоху замаливания.
Сухарев возникал перед Викторией на перекрестках городских тропинок: перед подъездом, из-за угла, в подворотне, у входа в парк.
Начинался очередной детский сад.
— Я больше не буду, — бубнил Иван, возвышаясь над своей мучительницей на 32,5 сантиметра.
— Оставь меня, — произносила другая сторона железным голосом.
Северо-западнее шестьсот метров, у входа в кондитерскую:
— Прости меня, я погорячился.
— Не загораживай проход, я спешу.
На следующий день в белой аудитории:
— Вика, умоляю тебя, перестань меня презирать, я больше не буду.
— Как? Ты еще здесь? А мне сказали, что ты уехал на Диксон.
— Ты этого хочешь? — вопросил он, радуясь, что диалог начинает налаживаться.
— Это твое личное дело, пропусти меня.
Он начал возникать по телефону:
— Вика, нам надо срочно поговорить, я тебе все объясню.
— Извини, пожалуйста, мне сейчас некогда, у меня гости.
Спустя два часа тот же номер: 6-22-43.
— Будьте добры, если можно, пожалуйста, попросите к аппарату Вику.
— Виктории нет дома.
В самом деле, к чему тянуть резину — на Диксон! Иван Сухарев произвел разведочный рейс в вербовочное бюро и уже собирался запастись медицинскими справками, но тут закрылась навигация, на носу Новый год, а с ним срок сдачи курсовой работы. Сухарев с головой погрузился в средние века и вынырнул обратно в двадцатый век ровно за сорок минут до Нового года.
Он вскочил, пытаясь сообразить, где бритва. Новый год он встретил в обнимку с уличным фонарем, пронзая взором потухшие окна ее квартиры.
Часы на углу показывали четверть первого. Начиналась вторая половина века. Сухарев блуждал по знакомым домам, направляемый зовом крови. В третьем, кажется, доме, наиболее оснащенном музыкальными шумами, из столовой выплыла навстречу Виктория, раскачиваемая хмельным новогодним ветерком.
— О-о, Иван, — молвила она, растягивая гласные. — Где ты был? Я тебя ждала.
— Я только что с Диксона. Там пурга.
— Что же ты не поздравишь меня с Новым годом?
Он тупо поздравил, будучи не в силах оторваться взглядом от ее звучащих губ:
— С новым счастьем, Вика. Уверен, что ты его заслужила.
— Можешь поцеловать меня в щечку, — объявила Виктория, показывая пальцем доступное место.
— Спасибо, я сыт, — бодро отвечал он.
— В таком случае проводи меня, — приказала она. — Я опьянела от шума, тут какая-то музыкальная клоака.
Они очутились в безлюдном городском парке. Между деревьев многозначительно завивались снежинки. Виктория долго карабкалась пальчиками по могучему Иванову торсу, пока ее руки не сцепились за его шеей.