Взгляды снова встретились. Все вдруг почувствовали, как мир уходит из-под ног.
– Однако Киль – это совсем другое дело, – продолжал Капканс, вставая из-за стола и доставая из кармана жилета табакерку. – Умоляю, задумайтесь. Какой правитель может допустить существование такого человека? Всего за несколько дней он столько всего успел натворить! Страшно подумать, что взбредет ему в голову завтра. Положение весьма щекотливое. Стать заложниками прихоти какого-то сержанта? Мы не можем допустить, чтобы такой человек, как Киль, поступал как ему заблагорассудится. Кроме того, надеюсь, все присутствующие понимают, что особисты могли бы нам пригодиться. После соответствующего переобучения, конечно.
– Но, сир, мне сначала показалось, что вы собирались повысить его… – посмел встрять доктор Фоллетт.
Лорд Капканс взял понюшку табаку и пару раз моргнул.
– Повысить? – удивился он. – Ну что вы! Мне показалось, вы сказали «повесить»!
Собравшиеся промолчали. Один или двое пришли в ужас. Другие были приятно удивлены. В Анк-Морпорке нельзя удержаться на самом верху, не выработав определенный прагматичный подход к жизни, и Капканс, похоже, выучил этот урок с похвальной быстротой.
– Баррикаду разбирают? – спросил патриций, защелкнув крышку табакерки.
– Да, милорд, – заверил его доктор Фоллетт. – Благодаря всеобщей амнистии, – добавил он, лишний раз подчеркивая это важное слово.
У наемных убийц были не только правила, но и свой кодекс чести. Весьма своеобразный, тщательно подогнанный под их нужды, но все же кодекс. Нельзя убивать беззащитных. Нельзя убивать слуг. Нельзя убивать на расстоянии. Нельзя нарушать слово. Замысел патриция привел доктора в ужас.
– Грандиозно, – сказал Капканс. – Сейчас самый удачный момент. Сплошная неразбериха. Непримирившиеся элементы, не доставленные вовремя важные сообщения, левая рука не знает, что делает правая, прискорбные трудности начала новой эры. Конечно, я его не повешу. Есть другие методы. И нет, мой милый доктор, к твоей Гильдии я тоже обращаться не буду. К счастью, есть люди, чья верность городу более… безусловна. Да. А теперь прошу меня извинить, у меня впереди много работы. С радостью предвкушаю нашу следующую встречу.
Гостей вежливо, но твердо выпроводили из кабинета и закрыли двери.
– Мы как будто снова вернулись в школу, – пробормотал, шагая по коридору, доктор Фоллетт.
– Ave! Duci novo, similis duci seneci, – пробормотал господин Кривс так сухо, как может произносить слова только зомби. – Или, как мы говорили в школе: «Ave! Bossa nova, similis bossa seneca!» – Он коротко хохотнул на манер всех школьных директоров. С мертвыми языками он был на ты. – Конечно, с точки зрения грамматики это абсолютно…