– Что? Пострелять захотелось? Сволочи!
Все посмотрели на смельчака, даже Карцер. На баррикаду, размахивая флагом, поднимался Редж…
Флаг он держал с таким вызовом, будто это было его личное знамя непокорности.
– Вы можете отнять у нас жизнь, но не свободу! – закричал он.
Люди Карцера озадаченно переглянулись, услышав этот, возможно, наихудший боевой клич за всю историю вселенной. Ваймс видел, как те беззвучно шевелят губами, потея от умственных усилий.
Карцер ткнул арбалетом в Реджа:
– Неверный ответ!
Сразу пять стрел вонзились в Реджа, и он задергался от ударов, как тряпичная кукла, и упал на колени. Все заняло не больше пары секунд.
Ваймс открыл было рот, чтобы крикнуть своим: «Вперед!» – но тут Редж поднял голову. В полной тишине юноша оперся на древко флага, как на костыль, и поднялся на ноги.
Еще три стрелы пронзили его тело. Он посмотрел на свою тощую, ощетинившуюся оперением грудь и сделал шаг вперед. Потом еще один.
Один из арбалетчиков обнажил клинок и кинулся добивать раненого, но Редж швырнул его в воздух таким мощным ударом, словно его рука превратилась в кувалду. Тем временем среди людей Карцера разгорелся бой. Какой-то стражник вдруг достал меч и уложил двоих арбалетчиков. Особист, державший на прицеле возницу, уже разворачивался, готовый спустить курок…
– Бей их! – заорал Ваймс и перепрыгнул через баррикаду.
Что делать дальше, они заранее не продумывали. Дикинс со своими людьми выскочил из повозки. Арбалеты некоторых противников еще были заряжены, но арбалет не совсем та вещь, которую хочется иметь под рукой, когда на тебя с двух сторон несутся разъяренные клинки.
Зверь придет, когда позовешь…
Планы, будущее, политика… все это осталось где-то там, далеко. Подобрав оброненный кем-то меч, Ваймс открыл рот в вопле беззвучной ярости и кинулся на ближайшего врага, размахивая двумя клинками сразу. Обезглавленный труп особиста повалился на мостовую.
Ваймс увидел, как упал Пятак, перепрыгнул через него, обрушил на его убийцу оба клинка, вращая ими, как мельница – своими крыльями, и тут же повернулся к следующему врагу. Это оказался Тук – он задрожал, выронил меч и бросился наутек. А Ваймс побежал дальше. Он не фехтовал, а рубил и кромсал, не глядя уклонялся от ударов, отражал атаки, не поворачивая головы, – он позволил древним инстинктам делать за него всю работу. Кто-то попытался ударить молодого Сэма, и Ваймс в порядке самообороны отсек нападавшему руку. Враги вокруг него падали или спешили убраться подальше, за границы воображаемого круга, центром которого был Ваймс, и круг этот постоянно ширился. Ваймс был уже не просто бойцом, он был воплощением возмездия.