Не сильно приятный — это было слишком мягко сказано, он был попросту отвратительным, но девочка стойко допила кубок и вернула его Райне.
— И когда это должно подействовать? — еле сдерживаясь, чтобы не выплеснуть выпитое вместе с завтраком, спросила Ира. — Долго ждать?
— На людей этого мира действует через половину свечи, — ответила Райна, — а как подействует на тебя, посмотришь сама.
— А что это за мера? Так измеряют время?
— Обыкновенная мера, — пожала плечами наставница. — В любом храме можно купить свечи. За сутки таких свечей сгорит два десятка, если жечь их одна за другой. Так время и меряют, если в этом есть нужда. Отсчет ведется либо от восхода солнца, либо от его заката.
«Значит, свеча горит чуть больше часа, — сообразила девочка, — при условии, что сутки здесь не сильно отличаются от наших. Ну что же, подождем с час и посмотрим, не зря ли я пила эту гадость. Ой, а она ведь мои мысли слышит!»
— Конечно, слышу! — посмеиваясь, сказала Райна. — Но не в обиде, вкус у этого напитка действительно неважный.
— Ой!
— Что «ой»? Что ты чувствуешь?
— Странное ощущение, — прислушиваясь к себе, сказала Ира. — Голова как будто прозрачная, а мысли прямо летают. Я пойду учить слова. Интересно, что получится.
Слова запоминались легко, и на каждое уходило по две минуты, но Ира потратила в два раза больше времени, чтобы уж выучить все наверняка. У нее был горький опыт изучения английского, когда вроде бы заученные слова на следующий день вспоминаются через одно. К обеду она успела заучить их три десятка, чем и похвасталась Райне:
— Завтра я выучу первую сотню, а дней через десять уже смогу хоть как–то общаться, и можно будет заняться магией.
— Тебе не терпится? — с улыбкой спросила хозяйка.
— Интересно, — призналась девочка, — и немного страшно, в основном из–за тварей.
— Завтра тебе придется отставить язык. Сегодня ночью мы идем в твой мир, а завтра днем ты будешь отсыпаться.
— А почему ночью?
— Подумай сама, прежде чем задавать глупые вопросы. Моя ученица должна уметь соображать головой, а не всецело полагаться на наставника.
— Извините, — сказала Ира, которой стало стыдно за справедливый упрек. — Я как–то не подумала о разнице во времени.
— Ты испытываешь неудобство из–за того, что не знаешь, как ко мне обращаться. У вас женщину моего возраста молодые не называют по имени, а ваших отчеств у нас нет. Можешь называть меня госпожа Райна. Я вижу, тебя в этом обращении что–то коробит?
— Слово «госпожа». У нас последние господа были пятьдесят лет назад. Потом начали строить бесклассовое общество, все стали равны, а само слово вызывает какое–то неприятное чувство.