— Охолонь, Ульрика. — Вперед выступил пузатый, розовощекий годар Хольгер Рёгвальдсон. — В твоем фирде в основном стрелки и копейщики, так что уступи дорогу секироносцам. — Он расправил и без того широченные плечи. — Впереди пойдут воины из Нордфолька. Мы проложим дорогу остальным. — Хольгер снисходительно взглянул на окрысившуюся Ульрику. — Ну а вы подчистите за нами то, что останется. — Он басовито расхохотался.
— Жирный ублюдок, — прорычала седовласая годара. — Да ты не протиснешься в эту брешь, даже если сделать ее в два раза шире.
— Что ты лепечешь? — лопатообразная ладонь ухватилась за рукоять огромного, прикрепленного за спиной, двуручного меча. — Наверняка, про свою необъятную задницу? — Собравшиеся годары громко рассмеялись. Ульрика побледнела. Она вскинула копье с длинным наконечником. Хольгер в ответ выхватил меч и оскалился. — Давай старая сука. Потанцуем?
— Заткнитесь оба, — фирдхера устало прикрыла глаза. — Еще одно слово и ваши подгодары получат внезапное повышение. Выступаем сейчас, так что можете начинать горланить свое любимое «Уттта». Впереди пойдут фирды Хёдфолька, Нордфолька, Бюскефолька, Хординфолька, Оплфолька. — Хольгер Рёгвальдсон довольно ухмыльнулся, а рот его соперницы скривился от ярости. — Когда все закончится, — Леона обернулась к раздосадованной годаре, — можешь вызвать своего ненаглядного дружка на поединок чести. — Не дожидаясь ответа, она махнула рукой, в сторону возвышавшихся стен. — А если начнете выяснять отношения во время битвы, вернетесь в свои фольки без ушей. После третьего звука Олифана выступаем. — Фирдхера хищно оскалилась и вскинула руку вверх. — Утттааа!
— Утттааа! — подхватили годары. — Утттааа!
Эринг Оттерсон кричал вместе со всеми. Хмельное веселье от предстоящей битвы заполнило все его существо. Его распирало от ожидания славы, предвкушения чужой смерти, ощущения мига предстоящего торжества над поверженным врагом. И потому вслед за командиром он самозабвенно выкрикивал боевой клич элуров: — Утттааа! Уттааа!
— Хааарррааа! — одновременно и стон, и крик, и вопль внезапно заполнил собой все окружающее пространство. — Хааарррааа!
Эринга подбросило на месте. Его неожиданно окатило бешенной яростью и неистовым гневом. Он закрыл глаза, полностью отдаваясь бурному потоку который омывал его изнутри, высасывая усталость и боль. «Вот она милость Анудэ». Молодой годар застонал от наслаждения. Но столь же быстро грозная лавина ушла, ускользнула в глубины сознания, оставляя его иссушенным и раздосадованным. — Аааа! — возмущенно выдохнул Оттерсон, внезапно осознав, что схожие ощущения испытали все находившиеся рядом годары. Он повернулся в сторону и замер на месте. Огромная, вытоптанная до твердости камня площадка перед крепостными стенами была усеяна телами элуров. Лишь сыны Анудэ, в том числе из его фирда, остались стоять, прижав руки к ушам. «Мертвы?», — мелькнула первая мысль. Взгляд метался по полю. Но вот привстал один, затем второй и, наконец, десятки и сотни человек пошатываясь, поднялись почти одновременно. На огромном пространстве воцарилась гнетущая тишина. Тысячи людей смотрели в одну сторону.