— До сих пор, все кто его видел, ни чего не заподозрили, — неуверенно буркнуласестра-экономка. — Он не очень похож на своего отца.
— Хилда, милая очнись, — от возмущения настоятель подскочил на месте. — Почему волосы нашего Эдмунда цвета меди доподлинно знаем только мы с тобой, а про цвет его глаз я даже думать не хочу. — Брат Анселло тяжело дышал. — Но всё это не важно. Его породу видно и без этого. Он тот, кто он есть и не тебе, ни мне этого не изменить.
— На него ни кто здесь не обращает внимание, — упрямо твердила его собеседница. — Просто еще один рыжеволосый мальчишка.
— Ни кто!? — переспросил настоятель. — А кому собственно обращать внимание? Десятку окрестных крестьян, которые привозят сюда продукты? Или брату Раббану, который на прошлой неделе уверял меня, что с ним разговаривала Средняя и благодарила за безупречную службу привратником? — Заметив, что его пальцы дрожат, настоятель поспешно заложил ладони за широкий кожаный пояс. Может сестры, что воспитывали его с детства и не выезжали никогда дальше окрестностей Вилладуна? Что же до его малолетних дружков, то они такие же проказники как и он. Для них он просто Эд. Мальчишка, с которым они вместе росли и учились. Все они смотрят на него снизу вверх. Но что это меняет? Они просто в восторге от всех тех затей, что он придумывает. Его лидерство ими принимается как данность. Но стоит заглянуть сюда повидавшему свет купцу, да даже нашему милому тану Ригаоху или его любопытной супруге и всё. Нашей тайне конец. О Триединые! — Отец-настоятель поднял глаза к потолку. Скороговоркой произнеся краткую молитву, он вновь с упреком взглянул на собеседницу. — Ты не сможешь его прятать постоянно. Любой, кто даже мельком видел его отца или деда поймет кто он, как только взглянет на мальчику. А если сюда заглянет какой-нибудь красный? И как тогда защитить Эдмунда, если окружающие узнают кто перед ними? Нет, его не скроешь. И первый вопрос, что придет им в голову, почему Младший Владыка рыжий? Это ведь мы знаем, кто его мать, а остальные…
— Замолчи! Немедленно! — В этот момент, внезапно вставшая во весь рост сестра Хилда напоминала медведицу, готовую разорвать любого, кто угрожал ее детенышам. Темное платье дымилось от уходившего вверх пара, глаза потемнели. Отец-настоятель опасливо отступил и, споткнувшись о скамейку, с шумом упал.
— Я дала клятву его бабушке и ее сдержу. До тех пор пока я рядом никто не узнает кто он. А если осведомленные проболтаются, — тут она посмотрел жестким взглядом на пытавшегося встать брат Анселло, — то их шея об этом пожалеет. Очень горько пожалеет.