Судьба свела их в популярном столичном ресторане. Пушкин отмечал в нём получение очередного гонорара, а Дантес был там завсегдатаем. Познакомила их служанка Дантеса, отличавшаяся мягкостью не только к своему хозяину, но и к Александру Сергеевичу также.
– Дантес Жорж Шарль, – представился барон Геккерен, из скромности не указавший своего титула.
– Пушкин Александр Сергеевич, – ответствовал переменившийся в лице поэт.
У него перед глазами вдруг встал давний разговор со своей няней: "…убьют тебя, бестолкового. Убит ты будешь на дуэли, человеком по имени Дантес".
– Для меня это честь – познакомиться с величайшим поэтом нашего времени.
– Я слышал, Вы тоже пишите? Только вот, самих стихов мне слышать не доводилось, – говорил Пушкин, а мысли его витали где-то очень далеко от темы разговора.
Стихи оппонента его сейчас интересовали меньше всего. Он думал о своём недалёком будущем. О предстоящей дуэли он думал. И угораздило же его вляпаться в эту мистификацию. "Ну, няня! Ну, спасибо. Удружила. А впрочем, чего ради я переживаю? Пристрелю этого французика, как куропатку и делов-то". Откуда ж ему знать о том, что его будущий противник являлся мастером международного класса по стрельбе из мелкокалиберного пистолета (впрочем, и пулемёта также), и положительный результат в дуэли для него был таким же мнимым, как и выигрыш в карты. Но в голове у АСа русской поэзии сейчас крутилось только три слова: французик, куропатка и делов-то. И он выдал не ожидавшему ничего подобного и поэтому удивлённому донельзя французскому монархисту:
– Хотя, мне кажется, нет, я уверен, что бумага, на которой они написаны, годится только для использования по прямому назначению в клозете, и то не высшего класса.
Дантес понял – это наезд. Только ему была не понятна его причина. Однако нужно что-то отвечать этому зарвавшемуся выскочке. Этому стихоплёту Пушкину.
– Но позвольте. Не соблаговолите ли Вы объяснить причину Вашего поведения.
– А чего тут объяснять? Ваши стихи, мсье, дерьмо. И я готов предоставить Вам сатисфакцию в любое удобное для Вас время и там, где Вы изволите назначить, – сказано это было таким тоном, что Дантесу ничего более не оставалось, как принять вызов:
– Как Вам будет угодно. Меня лично привлекают живописные места у Чёрной речки. А время… время Вы выберете сами, – и он ушёл, не допив свой любимый шартрез.
Исход перестрелки, включавшей в себя всего-то два несчастных выстрела, нам с вами хорошо известен. Но сейчас я о другом…
Не знай Пушкин о предстоящей дуэли, состоялась бы она вообще? И не познай он свою карму, может быть, он до сих пор радовал бы нас своими бессмертными произведениями с забавными кучерявыми рисунками на бескрайних белых полях.