– А музыка?
– На Брайтоне, молодой человек, мало кто знает о Джимми Хендриксе, но за охоту помнят все. Ну, или, по крайней мере, многие.
– Что это было?
– Идиот. Прочти название.
– Да ну нах. Какое ж это интервью?
– А кто тебе мешает поинтересоваться грибными местами и?… что там ещё интересного есть в осени?
Она больно стукнула меня «Процессом». По голове.
Нет. Грибник из меня никакой. Это ж ходить необходимо. Нагибаться. Но спросить… хоть что-нибудь… Вспоминаю о том, что давно и безнадежно меня терзало:
– А вот, если бы…
– Если б ты скакал голышом на лошадке, был бы идиотом рождённым в Кадакасе.
Если б ты мог отличить нужное слово от ненужного, был бы гением, написавшим хазарский словарь.
Если б ты знал, кто и когда тебя поцелует, был бы сыном бога.
Если б…
– Если б… ты была немного ближе…
«Чёрный шторм» уверенно стоял на якоре. Рейд – дело, если и не серьёзное, то полезное. Однозначно.
В наушниках что-то надрывно свистнуло»… Командир корабля вздрогнул, икнул, отложил в сторону книжку и поинтересовался:
– …штурман, доложите обстановку. Мы где?
– В звезде, – хотел было съязвить тот, но, сверившись с картой, стаканом и прочими компасами, уверенно ответил: – мы в запое, сэр.
– Сколько?
На этот вопрос сверяться было не с чем, и штурман решил подставить корабельного кока, однако неожиданно для себя ляпнул:
– Что-то с неделю. Ну… или около того.
– Семь дней. Запой нормальный, – доложил в ЦУП командир корабля и протянул штурману полупустой стакан.
Очнулся аккурат через семь календарных дней. Небритый, разбитый и злой, как кошка, которой вместо обещанного Вискаса подсунули Педи-гри.
Зазвонил телефон. Я заставил себя встать. Боже, сколько же неимоверных усилий было потрачено на это простое действие. Подошел ("телефоны зовут, тишину нарушая") и выдернул "папу" из "мамы". Больше никто и ничто не помешает мне умирать. Тихо и медленно умирать. Потому что смерть – это начало жизни или, по крайней мере, её продолжение. Однако не всё так просто, как может показаться на первый взгляд. Поумирать в покое мне дали не больше часа, а если быть совсем точным, то ровно сорок семь минут, ну и ещё пару-тройку секунд, о которых я бы обязательно упомянул, если бы был брюзгой или занудой, а так бог с ними, с секундами.
От звонка в дверь, в принципе, тоже можно избавиться, отключив последний, только проблема заключается в том, что сделать это незаметно для звонившего практически невозможно. Ну, что за жизнь? Мне вновь приходится подвергать себя пытке – попытке встать с дивана. Получилось. Ну, что ж, если мне удалось подняться, то подойти к двери сам бог велел.