"Долой анархистов!
Грёбаный в рот", -
Гласило тату на грудях у Анки.
А между ними (но только это между нами) был вытатуирован огромный фаллос – символ несбыточной её мечты – полной и окончательной победы коммунизма.
"Товарищ товарищу – друг, брат и товарищ", – красовалась бетонная надпись на фронтоне здания. Здание было выполнено в стиле "абстракция на тему социализма" и при ближайшем рассмотрении, отдалённо напоминало совокупление серпа с молотом.
В нём (здании, совокуплении или молоте) вольготно расположилось общество местных сатанистов. Сатанисты были с юмором или же просто полные придурки, что в данной ситуации – одно и то же. Их неформальность называлась "Рога и Копыта", отчего заставляла подумать о чёрте, находящимся на побегушках у товарища Бендера. Эдакий зиц-председатель Фунт с рожками на голове и копытами вместо обуви.
Она была банально красива. И её родители здесь не причем. Всё гораздо проще. Красивой её сделало моё близорукое воображение.
Я крутой поджарый чёрт.
Только росту небольшого…
Мои ноги колесом
и рожа у меня, прямо скажем, не Ди Каприо. Короче говоря, не нравлюсь я девчонкам. А ведь мне уже почти семнадцать.
После детального изучения своей внешности перед зеркалом, я пошёл на кухню, достал из морозилки курицу и, не размораживая, трахнул её.
Курицу венчала сигарета. Табачный дым, подобно сифилису, разъедает глаза и ноздри. С кухонного шкафчика на мою голову упал Новый Год, и я понял – детство кончилось.
Проходя из комнаты на кухню, она остановилась у зеркала и поправила важную, но несуществующую деталь своей причёски. Её кошка – странное красное животное с длинными волосами – не разрешала ей курить в комнате. Курить приходилось на кухне. Выпустив первую струю дыма в открытую форточку, она задумалась. Её мысли, устремившись вслед за сигаретным дымом в морозное утро, замерзали и на воле становились беспомощными снежинками.
Их отогрел чей-то настойчивый взгляд. Она очнулась оттого, что кто-то на неё смотрел.
Ты красивая, – сказал я ей, – Красота спасёт мир.
Красота мир уничтожит, – возразила она.
И тогда некто третий мелом под сердцем написал: "Спасая мир, красота его уничтожит". Но я ему не поверил, потому что тётя Кдара из соседнего подъезда (он для меня – другое измерение) сказала, что нельзя писать под сердцем мелом.
Нарисовав на полях тетрадки забавную рожицу (ну, вылитый Пушкин. Только лысый), я пошёл пить Пейзажи Нарисованные Чаем.
Ивана. 20.02.02 г. Москва.
Чужие сны.
Царство песка, солончаков и гладкой воды – это Керчь. Этот город я не люблю. Но обгоревшая тушка, попавшего в аварию Гагарина, упала на закрытую территорию керченского горгаза, тем самым навечно вписав золотыми буквами, имя этого многострадального города в скрижали времени. Нещадно палило солнце. Но это не мешало всем пионерам Керчи, выстроившись в огромную очередь, совершать хадж на правоверный горгаз, где они отрывали и тут же съедали по кусочку от первого космонавта Земли. «Во имя Гагарина, Белки и Стрелки. Салют!». Параллель с употреблением внутрь тела Христова во время причащения очевидна, но почему мне приснился этот сон, который к тому же был не моим, а Майи, хоть убей, непонятно.