Не смотря на свою молодость – мать легко освободилась от его бремени 30 лет назад, – он прошёл и Крым, и рым, и медные трубы. В Крыму он действительно бывал (он там жил). К рыму относились его ратные подвиги, самым главным из которых являлся тот, что он, пройдя Чечню, не только остался жив, но и сохранил ясность ума. А что до медных труб, то кому из нас не слагали пространные любовные оды симпатичные и ветреные поэтессы?
Костик и сам иногда грешил стихами и баловался прозой. Но просто царапать пером бумагу ему было неинтересно. И он старательно выписывал облаками по лужам, рассветом по ночным птицам, призывом маяка по слепым фелюгам в прибрежном тумане. Всем тем, что давало ему воображение.
Он был сильным, молодым, стройным и красивым. Но не это отличало его от миллионов таких же молодых и красивых мужчин. Он, как песни, мог слышать мысли людей. «Ну и что тут особенного? Мало ли у нас психически неуравновешенных? Я и сам иной раз этим страдаю», – улыбнувшись, скажешь мне ты, а про себя тихонечко добавишь: «особенно с бодунища», – и окажешься прав. Но, согласись, слышать мысли других и при этом не уметь услышать самого себя – это нонсенс. Да-да, как он ни силился, к себе оставался глух.
Пожалел его и спас от необычной глухоты вечно пьяный дворник Сергеич. Сергеич был не простым дворником. Элита. Он, игнорируя шустрые бычки, пустые бутылки, ленивые обёртки от конфет с мороженым и прочую бытовую нечисть, читал свою нетрезвую рифму исключительно листопаду:
«Догони
агонию
поцелуй Иуды
нашёл пятый угол
посредством серебра
и только рыжая листва
мне заменяет твою память», – и осень, слушая монотонное бормотание, впадала в транс и, забывая о времени, засыпала на его сильных руках.
Летом Сергеич зарабатывал на жизнь-бутылку тем, что развлекался на пляже, как котят укладывая в армрестлинг загорелых заезжих качков; а зимой, в знак солидарности с бурыми медведями, впадал в спячку. Всякий раз, просыпаясь, он искренне радовался почкам набухшей весны, но любил только листопад, и тот отвечал ему взаимной привязанностью. Именно поэтому ранним утром, когда солнце взойдёт, но никогда уже не проснётся Сергеич, осень поднимет с земли опавшую листву и долго будет кружить её по маленькому прибрежному городу. Листья-печаль – рыжая память о навсегда ушедшем лете.
– Костик! – позвал Сергеич, разгоняя метлой по тротуару вечно опавшие листья, а сам подумал: «БУТЫЛКА!!!»
– Неужели тебе обязательно три восклицательных знака? – поприветствовал его Костя, – Чтобы понять, что тебе надо, не надо обладать никакими сверхъестественными способностями, – с этими словами он достал из кармана и протянул ему деньги.