Я молча поглощал солянку. Боже мой, как же я устал. Я устал от водки, которая никак не кончалась. От своих собутыльников, которые никак не унимались. От случайных людей, которые постоянно появлялись на горизонте моей юности. От поезда, который никак не мог добраться до Риги. Да и от самой Риги я, похоже, тоже устал.
– Редин, смотри, – тоном белорусского партизана произнёс Базанов, – Фидель Кастро после менингита, – и он рассмеялся.
– Отстань.
– Нет. Я серьёзно. Посмотри, – смех усиливался.
– Не хочу.
– Ну, посмотри. Тебе что, трудно повернуть голову? – не унимался он.
Я повернулся только для того, чтобы он от меня отстал. Сначала я просто улыбнулся, но потом, не в силах сдержать приступа смеха, заржал, как табун весёлых лошадей. За моей спиной сидел действительно Фидель Кастро после менингита.
Когда мы шли вдоль состава по перрону рижского вокзала, проводники излучали радость. Они радовались тому, что наконец-то кошмар вынужденного общения с нами в прошлом.
– А где же ваши вещи? – спросил кто-то из них.
– Какие вещи, мать?
1900
Из сладких воспоминаний меня извлёк настойчивый стук в дверь. Куда подевались мои тапки с трусами? Вечно они по ночам где-то шляются, а под утро у них не остаётся сил добраться до моей кровати. Входную дверь я открывал голый, как штакетник в палисаднике тёти Кдары, и босой, что тот сапожник.
Костик молча пожал мне руку, прошёл на кухню и устало опустился на табуретку. Я оделся, нашёл одну тапочку и довольный уселся рядом. Большой и лысый, как буква Q, Костик…
– Только вот этого не надо.
– Чего этого?
– Сравнений всяких витиеватых. Заебал уже своими рюшами. Ты можешь изъясняться просто?
– Попробую.
– Сделай милость.
– А что мне за это будет?
– Чупа-чупс, – сказал он и выкатил на стол две водки.
– Так с этого и надо было начинать. Люблю сладкое. По какому случаю праздник?
– Да, парень, – посочувствовал мне Костя, – что-то с памятью моей стало? Сегодня 23 февраля.
– Я знаю.
– Ну, а чё ты тогда?
– Я имею в виду: откуда деньги?
– Да я для фирмы, где Алик работает, написал пару слоганов, – с плохо скрываемой гордостью за свой талант, сказал Костик, – и мне заплатили.
– Дай почитать.
Я знал, что гений своей рифмы он принёс с собой. Для этого не надо обладать никакими сверхъестественными способностями. Достаточно хотя бы чуть-чуть знать натуру Костика.
Он не спеша извлёк из внутреннего кармана помятый листок бумаги. На нём мелкими, но размашистыми каракулями было написано:
"Чтобы ночью был день Вам лампа нужна
И не простая, а в 100 киловатт.