Музыка, однако, играла недолго. В один из дней Михаил замешкался, собирая бумаги, и заметил в окно, что Андрей уже вышел из дому. Корнилыч стал поспешно совать папки в объемистый портфель, но они не помещались, как назло куда-то затерялся один из ботинков и, когда он его обнаружил, время для бегства было упущено. Потому, открывая дверь своей комнаты, он насторожился. И не напрасно. Из душевой явственно доносился шум воды. Приоткрыв немного дверь, осмотрелся. В кабине было темно и кто там плещется разглядеть было невозможно, но женский халат брошенный на спинку стула не оставлял сомнений в реальности грозящей опасности. Корнилыч, как можно тише, выскользнул в прихожую, и уже прикрыл свою дверь, как в углу вдруг что-то ярко вспыхнуло и осветило помещение. Он обернулся – прямо перед ним, в кубическом световом пространстве, обнаженная женская фигура изгибалась под дождевой сеткой. Глаза Корнилыча забегали по сторонам, но затем, словно гвоздики под действием магнита, вновь сфокусировались на видении. Взгляд скользнул по рукам, плечам, груди, по ноге, изогнутой в колене, вырисовывающимся бедрам, ягодицам… Изображение хоть и было слегка размытым, но от этого, вопреки логике, почти физически осязаемым… Руки Корнилыча затряслись, папки, которые он держал, выскользнули и шумно упали на пол, бумаги разлетелись по прихожей. Он бессознательно подхватил те, что ему подвернулись, и выскочил в подъезд, чувствуя, что еще мгновение, и его парализует. Вытолкнуть себя из подъезда ему уже потребовалось усилие.
Ксения слышала, как тихо хлопнула дверь комнаты Корнилыча, как что-то шумно упало, потом все затихло, на несколько секунд, и снова шум, торопливые шаги, словно за кем-то погнались собаки. Затем сильный хлопок входной двери… Ксюша выключила воду, отодвинула штору, увидела разлетевшиеся по полу бумаги и невольно захлопала в ладоши. Она его достала!
Перед уходом Ксения собрала потерянные документы архивариуса, полистала их, пытаясь вникнуть в их суть, но это оказалось слишком сложным для среднего ума. Да и не до того было. Пришло время ковать железо, она это понимала и чувствовала, и нельзя было допустить, чтобы оно остыло. Ксюша догадывалась, что для таких партнеров как Корнилыч, процесс этот может быть уже необратимым. «Или сегодня или никогда…» Она сложила документы в аккуратную стопку и перевязала бечевкой, которую нашла тут же, на полу, подсушила волосы феном и быстренько переоделась.
Войдя в архив, Ксения попыталась заглянуть в лицо беглеца, но он опустил голову низко, хотя перед ним на этот раз не лежало никаких бумаг. Ксюша положила на край стола его папки. Архивариус шевельнулся, но продолжал сидеть, словно парализованный.