Архивариус, обычно непреклонный в соблюдении порядка работы с документами, на этот раз вынужден был позволить Петелькину похозяйничать и даже взять бумаги с собой. Выходя из архива, тот приостановился в дверном проеме, потыкал пальцем в язычок защелки, оглянулся на Корнилыча и скривив в сомнении губы удалился.
Ксюша вернулась довольно быстро со свертком в руках. Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего. Предварительно пройдя по архиву и убедившись, что они одни, она подошла к столу и бросила сверток перед носом Корнилыча.
Архивариус, предчувствуя недоброе, съежился.
– Возьми свои штаны. Ключ от комнаты в кармане. Я прихватила первые, что попали под руку. Презент твой, там же. Я не проститутка и на жизнь этим…не зарабатываю. И даже если бы я была шлюхой, тебе, тем более, не следовало раздавать семейные реликвии.
Корнилыч пробормотал что-то нечленораздельное.
– Где же твои принципы? Первой попавшейся потаскушке, какой ты меня считаешь, отдаешь семейные ценности. Конечно, ты по другому не мог подумать. Я ведь старалась, как могла … Очень уж хотелось испробовать свои коготки на безнадежном материале. Что за победа охмурить мальчишку – у него всегда топорщится, а вот реанимировать такое… Через пару недель мы уедем, но ты можешь выгнать нас уже сегодня. …
Корнилыч сидел неподвижно, не поднимая глаз, но и без того хорошо представлял ее разгоряченное лицо, повлажневшие глаза. Его не удивила и даже не озадачила реакция женщины, которая только что сама, по сути, провоцировала его…
Ксюша оттолкнулась от стола, быстро пошла к выходу, но у двери остановилась.
– Если будешь иметь дело с проституткой, имей в виду, что они предпочитают наличные. И, желательно, в долларах. Зеленые такие бумажечки.
Дверь громко хлопнула.
На улице свежий ветерок немного охладил ее пылающее лицо и она стала приходить в себя. Отчего, собственно, истерика? Она хотела поставить его на колени и она это сделала. Следовало бы торжествовать… Но с чего она набросилась на него – разве он мог предположить, что ею движет нечто иное? Что это иное она не могла понять раньше, а еще меньше сейчас.
Хотя Ксюшу и оскорбляло, что он принимает ее за потаскушку, но при трезвом размышлении понимала, что наверное иначе не объяснить, зачем с таким усердием и расчетливостью загоняет она безобидного пожилого человека в угол. Но самое неожиданное это то, что это безумие подхватило ее саму. А если бы не алкоголики с нижнего этажа?!… Идиоты безрукие!
Даже сейчас, в порыве раскаяния Ксюша догадывалась, что этим эпизодом дело не кончится, потому что в голову невольно выстраивались мысли об очередной западне. Попробуй, разберись тут… И посоветоваться не с кем. Кто бы мог понять ее? Подруга? Та вообще бы заявила, что Ксюша просто дура – упустила возможность принять самое действенное лекарство. Сейчас бы уже забыла, в какую сторону открывается дверь к архив. Вообще то, может быть, она и права… Ну плотники, вообще-то, козлы!