Птицедева (Гамаюнова) - страница 5

Михел


Лотта еще спала: маленькая, красивая, нежная, желанная. Она безмятежно прижималась ко мне, вздрагивающие ресницы показывали, что она скоро проснется, опять упорхнет в свои мысли и отдалится от меня. А сейчас я, как дурак, пялился на такое прекрасное лицо и не мог не приобнять ее покрепче хотя бы спящую, такую неприступную днем и беззащитную и близкую ночью. Моя мука и мое счастье. Я не знаю, что случилось у них с Хи перед отъездом, она не рассказывала, но обкусанные губы невозможно было не заметить. И еще она очень из-за этого переживала. Эти ее рыдания в первый день пути нарушили все мои планы. Я пообещал, что все будет как раньше, что дам ей привыкнуть к своей проявившейся сущности, не буду проявлять свои чувства. Но чего это мне стоило! Вот думаю нарушить обещание, просто не могу так больше. И она не чувствует ко мне неприязни. Вот только что у них с братом? Хи не мог ее обидеть, слишком сильно и давно она ему нравилась. Еще на постоялом дворе я немного удивлялся, когда понимал, что он странно смотрит на Лотту. Мне и самому было крайне неприятно, когда Ветер увез ее с собой, но Хи просто безумно ревновал, а после того, как ее почти неживую вернули от Мораны и он не отходил от нее ни днем, ни ночью, я понял, что она ему нравится, и не просто нравится. Не буду врать себе: я часто подражал старшему брату. Когда он обращал на кого-то из фрейлин внимание, эта фрейлина нравилась и мне. Желание поехать посмотреть мир было обоюдное, но пришло оно сначала в голову брату. Я был в чем-то его тенью, подражателем и сейчас, осознавая это, хотел стать самим собой, и мне нужна была Лотта. Все-таки что у них с Кареном? В конце прошлой поездки Хи уже серьезно думал, как признаться Лотте в том, что он к ней совершенно неравнодушен. Хи всегда был серьезнее меня, это и понятно – наследный принц, и его поступки не могли быть совершенно безответственными. Вспоминалось, какоказавшись дома и потеряв возможность видеть Лотту, Хи просто не находил себе места, в конце концов решил объясниться и сделать ей предложение. Его больше не смущали ни ее внешность, ни происхождение, он скучал и мог действительно думать только о ней, говорить со мной о ней, мечтать о ней. Я тоже скучал, вспоминая ее – такую непосредственную и в тоже время такую загадочную; понимал, что она нравится мне. Но ее внешность, не буду перед собой лукавить, немного смущала меня. Да, я всегда был эстетом, и мне нравилось все красивое. Хи говорил, что надо смотреть в суть вещей, но разве красота – это не суть? А потом бал, это чудо, эти туфельки и эта поездка. Мне выпало счастье видеть и быть рядом с самой красивой девушкой на планете. Ни Елена Прекрасная, ни Василиса не могли сравниться с ней красотой, возможно, только эта странная Лилит с ее надменной, неземной внешностью могла затмить ее. Непонятно, зачем она так звала меня с собой тогда, у Кощея? Но Лотта …она настолько лучше – она живая, и она тоже сказочно красива. Как жаль, что я не умею рисовать, я запечатлел бы на холсте каждый миг ее жизни, каждое движение. Эти ее полеты, крылья, как она двигается, как ходит, как улыбается. Все в ней прекрасно: ее мягкие и шелковистые волосы, чуть приоткрытые губы, созданные для поцелуев, длинные ресницы – все идеально. Что мне делать? Надо поговорить с ней, может, ну его, это слово принца? Как можно вытерпеть эту муку: быть рядом и с ней -и не с ней?