Карина подошла к кровати, села, обхватила голову руками и вернулась к тем временам, когда энергия била из них обоих ключом, когда они были непредсказуемы, и им все сходило с рук. Они могли бесстрашно отправиться в пампасы на поиски приключений. Отчего же сейчас, когда она вспоминает о тех эскападах, по ее спине пробегает холодная дрожь?
Они незаметно повзрослели, жизнь стала сложной, а чистота, присущая их своевольным, но не жестоким сердцам, пропала.
Стоило ей снова увидеть Данте, как все чувства, связанные с ним, вырвались на волю…
Карина никому не говорила, что потеряла ребенка. Да и кому она могла сказать? Люку? Данте? Врачи заявили, что ей повезло, потому что она потеряла ребенка на относительно раннем сроке. Вот только она не чувствовала себя счастливой. Карина словно омертвела. Покинув больницу и лишившись участливого отношения медперсонала, женщина осознала, насколько она одинока и убита горем. Ей казалось, она никогда и нигде не найдет утешение. На то, чтобы более-менее прийти в себя, ей понадобилось несколько лет, но даже сейчас Карина не была уверена, что рана когда-нибудь зарубцуется полностью.
Обхватив голову руками, словно прячась от кошмара, она закрыла глаза, но воспоминания нахлынули мощным потоком. Она спросила врача, делавшую ей УЗИ: неужели ее ребенок мертв? Словно крохотная искорка, согревающая ее изнутри совсем недолго, каким-то чудом могла вспыхнуть снова. «К сожалению, да, – подтвердила врач, – нет никаких шансов. Природа может быть жестокой… хотя для того, чтобы забеременеть, достаточно и одного раза», – добавила она с легким неодобрением.
Одного раза с Данте.
Она слишком юна, слишком неопытна, чтобы справиться с последствиями такого стресса, говорили врачи, намекая на то, чтобы она не держала это в тайне от родственников. Но она должна была справиться с этим сама. Ее мать была мертва. Карина не могла даже заикнуться об этом брату. Новость развалила бы команду, настроила бы Люка против Данте. Хуже того, это подорвало бы доверие Люка к ней. Карина слишком сильно любила его. Он никогда об этом не узнает.
Но почему она ничего не сказала Данте?
Карина отпустила голову и грустно улыбнулась. Делать детей – его прерогатива. Отвечать за последствия? Не тут-то было.
Впрочем, нельзя было винить в этом только Данте. По слухам, которые в свое время доходили до Карины, его детство было таким, какого не пожелаешь никому. Так что не было ничего удивительного в том, что он метался в поисках любви. Да и она была не лучше. В восемнадцать лет у нее должен был быть хоть какой-то жизненный опыт, хоть какой-то ум! Она сама соблазнила Данте на той вечеринке. И он предохранялся. Неужели он мог поступить иначе, когда она сама была более чем сговорчивой партнершей?