Данте спросил:
– Как быстро ты завела любовника после потери ребенка?
Этот вопрос был для нее как пощечина. На секунду мозг женщины отключился, а затем в памяти всплыли предупреждения врачей: на то, чтобы свыкнуться с трагедией, пережить ее, понадобится много времени, и нельзя ускорять этот процесс.
Она не послушалась. Тогда она была готова на все, лишь бы уменьшить боль. К тому же Карине казалось, что это поможет ей забыть Данте. Будущее показало, что это была самая большая ошибка в ее жизни.
– Я жду, – прервал он затянувшееся молчание.
Карина покачала головой:
– Ты не имеешь права задавать мне этот вопрос.
– Я внимательно тебя выслушал. Я старался не только слушать, но и слышать, и чувствую, что ты недоговариваешь. Что именно? Мне нужна правда, и ничего, кроме правды. Если ты не готова, лучше не пытайся прикрываться неубедительными отговорками.
– Я рассказала все, – настаивала Карина, но голос ее слегка дрожал. – Ты не несешь ответственности за мою жизнь. И у тебя нет на меня никаких прав, поэтому я пойду. Пожалуйста, – зачем-то добавила она.
Данте резко притянул ее к себе.
– Даже если бы у меня было десять жизней и все их я посвятил бы тебе, я никогда не смог бы загладить свою вину. Поэтому, если ты надеешься, что я позволю тебе уйти, позволю держать все в себе, ты заблуждаешься.
Карине стало стыдно. И еще она была ошеломлена этой вспышкой страсти, хотя должна была бы помнить, что эмоции Данте всегда били через край.
Он прильнул к ее губам. Поцелуй был для женщины как глоток живительного кислорода. Сила мужских рук, обнимающих Карину, плавно перетекала в нее. Она не догадывалась, как сильно ей этого недоставало. Пусть прошлое нельзя изменить, но Данте, такой знакомый, такой близкий, почти родной… Боязнь снова стать зависимой от него показалась ей незначительной. Он – единственный близкий мужчина. Он всегда будет ей близок.
Данте вдруг оторвался от ее губ. Черное пламя его глаз испепелило ее, когда он с мукой произнес:
– Я должен был быть с тобой рядом.
Карина запустила пальцы в волосы Данте, обхватила ладонями его лицо. В эту секунду она была не юной девушкой, вообразившей себя соблазнительницей, но женщиной, которая представляет себе, чего она хочет.
– Ты здесь, – прошептала Карина.
Данте снова поцеловал ее, и в этот раз его поцелуй был нежнее. Он словно ободрял Карину, позволял ей черпать у него силы. А затем он принялся нашептывать то, о чем, кроме них двоих, никто не знал: всякие мелочи, тайны, которыми они делились друг с другом в юности, мгновения триумфов и поражений, горести и радости.