Круг моих друзой в раннем детстве был весьма ограниченным. Со двора мне отлучаться не разрешали, а когда не было бабушек, вообще запирали одного дома. Такие дни я проводил в гостиной среди книг и игрушек, незаметно для всех научившись читать. У меня были кубики с картинками и буквами. Похожие кубики и теперь делают для дошколят. Вот из таких кубиков я и научился складывать слова, а затем перешел к чтению книжек. Однажды дядя, сидя за обеденным столом, читал областную газету «Молот». Глядя через его плечо на крупные заголовки, я прочел: «Прокурор». Дядя опешил.
– А ну-ка это прочти! – попросил он.
Я прочел.
– А это, а вот это!
Я прочел все, что он просил.
– Быть тебе прокурором, – сказала, смеясь, тетя Вера, а дядя накинул плащ и отправился в школу, откуда принес букварь, который я тут же прочел от корки до корки вслух своим изумленным родственникам.
Забегая вперед, скажу, что прокурором я не стал. Наоборот, значительную часть моей жизни мне пришлось нарушать законы. Правда, это были законы чужих стран…
Войну ждали все как неизбежность, и все знали, с кем будем воевать. И ненавидели фашизм, несмотря на политические игры, затеянные Сталиным и Гитлером. Войны не ждали 22 июня 1941 года. Думали, она придет позже. Я хорошо помню тот день. Он выдался погожим, жарким. С утра мы остались дома вдвоем с бабушкой Женей, которая в то время гостила у нас. Тетя с дядей уехали на курорт. В полдень бабушка разожгла на веранде керосинку и стала разогревать обед. Я играл во дворе. Радио было выключено. Мы включали приемник только с дядиного разрешения. Пришла соседка и без всякой паники пересказала нам основные положения выступления Молотова. Все мы по дурости не вполне осознали серьезности момента. Бабушка занервничала только потому, что бомбили Киев, а ее Чернигов совсем рядом. Соседка ее успокоила, заявив, что немцу все равно скоро крышка. Так якобы сказал товарищ Молотов. Мы пообедали и продолжали заниматься своими делами. Однако вечером появились вернувшиеся с ростовского вокзала тетя с дядей, которые популярно разъяснили нам, что война будет тяжелой и кровавой и что всех нас ждут суровые испытания. Бабушка, маленькая и шустренькая, начала собираться домой, в Чернигов.
В первом классе я проучился всего месяц с небольшим. Обстановка становилась все более тревожной. Приближался фронт. Однажды темным дождливым октябрьским вечером около нашего дома остановилась целая вереница повозок, набитых домашним скарбом и людьми обоего пола, молодыми, старыми и малыми. Через минуту все наши комнаты заполнило районное начальство с семьями. Кто-то сказал, что немцы то ли прорвались, то ли высадили десант и Ростов дал указание эвакуировать наш район, расположенный на западе области. Дядя пошел к председателю колхоза договариваться насчет лошадей. Ему быстро выделили крепкую телегу и тройку лошадей. С ними дядя умел управляться. Кроме того, у него были хорошие руки мастерового человека. За ночь он превратил нашу телегу в цыганскую кибитку. Тетя между тем собирала и укладывала в телегу саже необходимые вещи. Пока тетя с дядей работали, приезжие спали вповалку на полу по всему нашему дому. Я в последний раз задремал в своей кроватке. Выехали на рассвете. Мне поначалу все это даже правилось. Я был еще слишком глуп и плохо представлял перспективу своей дальнейшей, жизни. Я не понимал, что в то октябрьское утро оборвалось навеки мое короткое детство и мне придется вместе со взрослыми испить до дна огромную чашу огромного горя, выпавшего на долю моей страны и моего народа.